Прощание образованца
Участникам российского
образовательного процесса, равно как и его создателям и контролерам, уже в
начале «нулевых» годов стало очевидно, что «советская система
утеряна безвозвратно», а потребность в компетентных, «советского образца»,
кадрах никуда не делась. Проблему эту видят и решают «снизу» и
«сверху».
«Снизу» одни предпочитают
учиться на опыте других, счастливчики хотят попасть в команду или «под
руководителя» и научиться в группе, индивидуалы роятся в сетевых ресурсах
себе подобных, коммуналы — вместо деятельности заводят тусовки и продвигаются в
обществе за счет знакомств.
«Сверху» придумывают
реформы. Все реформы образования в РФ провалились. Потому что никто из
реформаторов не отрефлектировал, что именно сломалось в самом двигателе
советской системы универсального и специализированного образования. И можно ли
ее починить? Или раздать пока всем велосипеды? Или сделать самолет вместо
автомобиля? Или?.. «Сверху» не думают. Никогда. Правильно делают. Им
некогда будет управлять, если думать самим.
Итак, что сломалось?
Первое. Сломалась универсальность.
Почему? На нее перестало хватать
времени. Людей мало. Учатся долго. Потребности растут. Простых работ много.
Сложных — меньше.
Второе. Сломалась роль
образовательной машинки в обществе.
Почему? Потому что каста умных не
оказалась кастой богатых. В 90-е она не пришла к управлению страной и не
утвердила свой тип двигателя. Обиделась… На сердитых, как известно, воду
возят.
Третье. Сломалась
специализированность.
Почему? Потому что никогда в России
ее не было: все строилось на универсальности средней школы, на предлагаемой ею
картине мира, в которой (или исходя из которой) человек жил и развивался потом
всю жизнь. В том числе и профессионально.
Пока с начала 90-х система
развивалась «снизу», некоторые достижения в «образовательных
гаражах» разного уровня были достигнуты: созданы разновозрастные научные
группы; проводятся ОДИ — оргдеятельностные игры в образовании, погружение в
среды, инициация позиции, развитие рефлексии; развиваются РИ — ролевые игры в
образовании, развитие рефлексии, творческого воображения, деятельностных
навыков, включая навыки выживания и умение погружаться в разные исторические и
культурные среды; появились индивидуальные команды политтехнологов и кризисных
менеджеров, обучающих работе через собственный опыт деятельности в быстро
меняющейся обстановке; практикуют гуру и обучающие программы при них с
использованием ТРИЗа, психотехник, магии и т.д.; инсталлированы
профессиональные тренинги; разработаны профессиональные тренинги рефлексии;
распространились профессиональные тренинги эмоционально-волевой сферы и
искусств коммуникации и проч.
Весь этот «коктейль»
сильно продвигает пользователя по службе хотя бы за счет того, что чем в
большем количестве тусовок он представлен, тем более «продвинутым»
считается. То есть также ясно и то, что он за все это заплатил или был принят
за заслуги. Вполне себе капитализм, рыночная стадия, имиджевый капитал.
Вся эта система импровизированных
«гаражных кооперативов» по спасению человека от путаницы быстрого
информационного бума не делает одного — не формирует картину мира и не дает
знаний. Формирует она убеждения и навыки коммуникации, вряд ли мышления. Зато
экономит время кадрового агента, изучающего сертификаты или оперативно
реагирующего на упоминание имен Учителей. Средневековье в действии — слухом
земля полнится: он учился у НИХ!
Вся эта ситуация говорит о том, что
систему образования уже поздно реформировать: она умерла и родились дички, они
же детки.
Особенности систем-дичков (деток):
высокая скорость образовательного процесса, избирательность образовательного
маршрута по произвольному признаку, авторитет лидера, различные формы групповой
работы, разный возраст обучающихся, смешение обучения с игрой и деятельностью в
произвольных пропорциях. И последняя особенность — средневековый характер
систем-дичков, то есть наличие единиц знающих среди массы действующих или
играющих. Нет ста инженеров, есть один. Антисоветская система. На советскую
перестало хватать специалистов, они спились, уехали на Запад, заболели, умерли,
деградировали. Каждый выбрал веру и житье в демократической реальности.
Обычно в элитных системах, они же
системы «ручной сборки», сами элиты или их дети, прежде всего, и
учатся, но это в том случае, если элиты рефлектируют кризис управления и хотят
быстренько научиться управлять по-новому. Например, с минимумом людей, с
отсутствием экспертов, с имеющейся грамотной схематизацией основных базовых процессов
и т.д.
Образование — открытый вопрос для
нашей страны. МГИМО — хороший вуз, но никаких «фабрик мысли», даже и
американского образца 70-х, там нет и в помине.
Все живые адепты бывшей системы
образования: умные, интеллигентные, ученые — действуют по-старому и каждый год
получают нервное расстройство и кукиш в кармане вместо подготовки грамотных
специалистов и в довесок — изданную бессмысленную гору учебников и методичек,
которые никто из студентов не читает или — еще страшнее — уже не может прочесть.
Эти граждане преподаватели не выносят маргиналов, политтехнологов, кризисных
менеджеров и утверждений, что можно научить человека работать со сложной
техникой за три дня, причем у нас в стране, а не в системе ВВС США.
Есть «старые
образованцы», которые думают, что они новые и прогрессивные, потому что
используют ОДИ, ТРИЗ, и заставляют школьников участвовать в математических боях
повышенной сложности. А общество — плохое: их не ценит. А они ж — методологи! Цвет
нашей эпохи!
Но эпохе наплевать на них. От них
выходят социальные аутисты, жонглирующие понятиями, которых никто не понимает,
и в производство, и бизнес их не пускают, если только учителя не нашли им
проход к кормушке. Картину мира и эти не транслируют, хотя свою имеют — факт.
Люди в сегодняшней системе
образования ничему, кроме коммуникации против этой системы, не учатся! Они
знают с пятого класса, что это — игра на вылет по правилам фильма
«Догвиль», и никакие личности учителя или ученого-руководителя группы
здесь не помогут. Система сожрет и выкинет все нетривиальное. Веруй, ибо
абсурдно! Но вот во что веровать — непонятно. Каждый учитель прав, а вместе —
каша.
Опять же бессвязный бред школьных
отрывочных фактов из разных дисциплин трудно запомнить, еще труднее в них найти
рациональное зерно. Так что бессистемная сегодняшняя школа навсегда отвращает
юношей и девушек получать знания через обучение. Многие находят способ получать
их через деятельность, игру или через гуру, фюрера, с его капризами и прибамбасами,
но зато с картиной мира или хотя бы его картой. По ней и ползают, пока не
оперятся. Не худший способ. Редакции, детективные агентства, убойные отделы,
спасатели, организационные комитеты крупных выставок и конвентов — все это
прекрасные образовательные конструкции, и дети часто сбегают туда из 8-го
класса, а нет рядом таких структур — сбегают на улицу, там хотя бы свобода и
закон силы, а не манная каша и предательство, как в школе.
Система образования консервативна,
и поэтому ею занимаются все, кому в данный момент не лень развиваться:
государство, корпорации, фирмы, домены, отдельные личности, как-то: тренер,
инструктор по туризму, режиссер или старенький руководитель советского еще
шахматного клуба.
Все они делают разное на разных
уровнях и разных площадках, показывая то, что, возможно, привьется в новой
системе от старой, а что не выживет.
Из наблюдений следует, что выживет
групповая мыслительная работа на принятие решений (что, где, когда,
«фабрика мысли»), индивидуальная творческая работа «на описание
и развитие решений» (домашняя работа, самообразование по своему плану),
строго иерархическая система совместной деятельности (сталинский режим
искусственного давления сверху). В идеале каждый человек свободно переходит
между тремя этими ипостасями, мигрируя от школьника к фюреру. А от фюрера — в
дискуссионный клуб.
Школа и вуз советского времени
предполагали коллективное слушание лекций, домашнюю подготовку, сдачу экзаменов
и редкие семинары. Далее в силу развития индивидуализма семинары и коллективный
обмен мнениями сошли на нет, усугубилось заучивание и личное позиционирование
на экзаменах, и, далее, без всякого участия человека в коллективном решении у
него самого сформировались требования жесткой регламентации деятельностей
(«Это вы не задавали, я не выучил! За этот кран я по инструкции не
отвечаю»).
Для тупой деятельности по указке и
без всякой личной ответственности и причастности разветвленное советское
образование стало избыточно. Оно формировало мышление. Оно теперь только мешало
и плодило критику самого что ни на есть авторитарного демократического
руководства прозападной компании.
И все… очередной железный занавес
пришиб нас сверху. Раньше мы доставали цветные заграничные кофточки из-под полы
и ругали правительство, выпустившее для нас серые костюмы на один манер, теперь
мы стали не нужны: такие умные, умеющие понять, что где-то хорошо. Стране
сделали второе обрезание, она еще и от первого не отошла…
Клерк может не уметь включить
ксерокс или написать на бланке ответ без разрешения старшего менеджера. Это
клинч всех систем страхования, кредитования и прочего зависания в прежней
системе управления. При этом, в отличие от средневековой системы, здесь того
самого инженера с большой буквы нет, а если и есть, то он перегружен или находится
все время то в Люцерне, то в Цюрихе на переговорах.
Но есть же деятельности, которые
сами под себя создают образовательную систему: выборы, например, или
спасательные работы. Тут не до жиру. В первом случае — деньги можно потерять.
Во втором — жизнь. И война еще бывает, и спецназ где-то, но готовят.
Есть еще кризисные области, такие
как ядерная энергетика. Почему кризисные? Потому что построить не успевают
нужное количество станций и заменить нужное количество сетей к началу кризиса.
А это цивилизационная вилка — отказ от образа жизни индустриального человека.
Здесь будет большая поисковая
активность, потому что нужно быстро проектировать, быстро управлять, быстро
строить и потом безаварийно или хотя бы грамотно работать. Значит, нужно взять
все тех же людей, которые не хотят или не могут учиться или учить, и поместить
их в такую волшебную среду, в которой они научатся за год без отрыва от
производства. Научатся и рефлексии, и смене рамок, и схематизации, и базовым
компетенциям, и состроят себе картину мира постиндустриального. При этом они
будут пробовать решения на вкус в групповой работе. А дома читать или иначе
осваивать то, чего им не хватило, чтобы первым выкрикнуть истину, а на работе
будут лояльными подчиненными или бодрыми руководителями, за которыми пойдут те,
кто систему не прошел.
Все это была бы утопия, если бы
кризис не нависал, а решения о том, что делать, лежали бы упакованные и
согласованные в папочках. Но кризис есть, и решений нет. Есть пустые реформы:
немного подлатать старое, упростить, выкрасить и выбросить…
Придется соглашаться на программу
«обогащения среды», создания СВЕЛов (смысловыделяющих элементов),
построения рабочей онтологии и запуска «знаниевого реактора», в
котором решения рождаются, упаковываются, проверяются быстро, но совершенно
экспертно ненадежно. И делать так не принято. Зато можно успеть создать новую
мыслящую элиту и применить ее к основной сегодня отрасли экономики —
«знаниевый реактор» к атомному.
Оригинал этого материала
опубликован в Русском
журнале.
