Русская рулетка Долматова

По поводу смерти
Долматова в Голландии. Уже много вышло разных публикаций. Кашин,
Шаргунов, Лимонов (не раз, а уже раз пять), и так далее. В юности мы
состояли в одной партии, у нас были общие знакомые, и этот страшный
инцидент требует ответов на многие вопросы. Я надеюсь, со временем
стараниями парламентариев и компетентных органов Голландии они будут
прояснены буквально, и уступят место догадкам и размышлениям.

Пока же доминирует в
прессе, и я так понимаю, ложится точно в канву логики официальной
пропаганды, мнение Лимонова и его коллег из «Другой России».
Что, мол, виной всему – давление спецслужб. И в первую очередь
– голландских спецслужб.

Конечно, может быть
и так. Чего на свете не бывает! Но как-то чересчур уверенно в
русскоязычной прессе продавливается именно такая версия, выстроенная,
как я понимаю, на фразе из записки, где Долматов признался — «предал
одного человека». И, соответственно, оказавшись в одиночке
депорттюрьмы не выдержал нервного напряжения, стыда, разочарования, и
случилось то, что случилось.

Стал ли он жертвой
голландских, или каких-то там ещё спецслужб?

А не слишком ли
много конспирологии?

При всём знании дела
Лимоновым, имевшим в далеком прошлом опыты скитаний и общения с
разными иммигрантами, это опыт прошлого. Опыт советских времён,
холодной войны. Многое из того прошлого уже позади. Но версия
Лимонова выгодна пропагандистской машине в РФ именно сейчас, сегодня.
И поэтому она – доминирует!

Хотя на самом деле с
Долматовым могло всё происходить совершенно по-другому.

Например, так.

Долматов «зашёл»
в Систему (миграционное ведомство), его где-то в лесах поселили в
бараке с трёхразовым питанием, он первым делом купил себе
SIM-карточку, и начал массированно раздавать интервью. Бомбардировка
в российских СМИ. Броские заголовки про «ракетчика», и
тому подобное. Наверняка не обошлось без советов «добрых
людей», которых может быть и слушать совсем не стоило, на тему
того, как это всё важно. А стоило слушать, наоборот, адвоката.
Вероятно, на фоне случая с Солоповым он уже поехал туда, будучи
уверенным, что его случай — 100%. Тут ещё и массированная кампания в
СМИ… А для миграционного ведомства вообще все эти интервью –
чепуха. Тьфу. Они вообще этим не интересуются, у них конвейер из
десятков тысяч людей. Не только из России, но из Сомали, Судана,
Ирака и тому подобное.

Медийная засветка.
Ну, думал, 100%! Потом зашел на интервью. Не в наручниках зашел, не
«ласточкой». Ибо так не бывает. Рутинное интервью.
Возможно, и на второе интервью позвали, если его посчитали
заслуживающим повышенного внимания персонажем. Хотя я в это не верю.
Потом поймёте, почему не верю. А вот тут кстати версия Лимонова
частично ломается. Это важный момент. «Нажимы» на
Долматова если и были, то были уже очень давно. Я предполагаю, что
самый максимум — в сентябре. На интервью. Спустя месяц-два после
«захода» в Систему. Он всё это вполне спокойно себе
пережил! Не парясь! Почему? Потому что об этом свидетельствуют те,
кто с ним общался позднее этого времени. Значительно позднее. Он был
доступен, был на связи. По словам его собеседников, — общался он
вполне спокойно, бодро, без паники. Может, конечно, он там наговорил
каких-нибудь тайн про свою работу, на этих интервью. Но это
происходило сугубо добровольно, не под наркотиками и не под пытками.
Там адвокат и переводчик. Какие пытки? У людей – конвейер. И
Долматов просто шел по конвейеру.

Проблема в другом.
Скорее всего, он изначально понятия не имел, где окажется, и какие
будут сложности там, куда он попал. Вместо 100% уверенности в
положительном исходе дела несколько месяцев спустя понял, что эта
история оказалась для него игрой в рулетку. В Русскую рулетку. День
ото дня психологические проблемы накапливались, а уверенность,
наоборот, постепенно угасала.

Находиться ему в тех
местах, где его поселили, было наверняка нелегко. После активной
столичной жизни, крупной медийной засветки, оказаться в каком-нибудь
лесу, в бараке, пусть и с охраной, — но в комнате с несколькими
другими людьми, как правило совершенно иными по складу, — это вроде
как полегче Бутырки, но как сказать. В Бутырке нацбол – это
герой революции, которого угнетает режим. А кто он в бараке в
Голландии? Кругом несчастные сомалийцы, из СНГ в основном –
воры, ещё разные сербы, курды, бродяги большей частью, жертвы войны –
сирийцы… С ними нужно минимум три раза в день видеться, в
столовой. А на самом деле – не три раза в день, а 24 часа в
сутки.

В такой ситуации у
людей редко, но случается — едет крыша, падает самооценка. Начинают
грызть самые разные мысли. А тут, как назло, ситуация. Кругом молодых
ребят, как правило, депортируют. По разным причинам, но в барак
частенько приезжает полиция, и по одному выдёргивает тех, кто там
живёт. По поводу его конкретного случая у его соседей по комнате,
если кому что рассказал, – скепсис, подколки. Кто-то добрый
может просто ради скуки и покошмарить. Никаких спецслужб не надо,
чтобы вполне себе нормальному, здоровому психически человеку в
определенных условиях крышей поехать. Особенно, если дома несколько
месяцев и лет кошмарили какие-нибудь силовики. Так, аккуратно но
настойчиво… Есть откуда взяться проблемам, чтобы с ними уже
приехать. На ещё более жесткую почву.

Хочу отметить, что
по меркам Европы в целом, место, где поселили Долматова, —
значительно цивильнее многих аналогичных, в соседних странах. Бывает,
что в бараках нет охраны, и вообще нет её на территории, там главные
– уголовники. Из бывшего СССР, например. У которых полный
комплект – оружие, наркотики, они создают репутацию
соотечественникам на долгие десятилетия. Бывает, что в подобных
заведениях кормят так, что люди теряют по 20 кило за месяц. В
Германии, например. В Швейцарии живут в солдатских казармах. В
некоторых странах вообще не дают койки – иди, живи под мостом,
покушать захочешь – пару дней в неделю в обществе наркоманов в
бесплатном католическом приюте позавтракаешь. Такое тоже есть в
Европе. Долматов жил в очень хороших условиях по современным меркам
европейской системы убежища.

Очень многое зависит
от соседей по комнате, от тех, кто вообще живет в том бараке. Всё
главное, возможно, происходило именно там. А что главное? То, что
делать нечего. Совсем. Ещё то, например, что кто-то добрый, возможно
какой-нибудь вор, в шутку просто намекнул что «нельзя иметь
доверительные отношения с адвокатами, так как они все против тебя, и
всё сливают».

Потом произошла
банальная накладка. На и без того мрачную ситуацию наложилось решение
властей. Ему пришел первый отказ. Это был, можно сказать, пик
депрессии. Соседи по бараку разводят руками. «Мы же говорили!».
И ситуация пошла вразнос. Ему бы к адвокату… А он не звонит,
не пишет, трубку не берёт, когда ему адвокат звонит. Ему бы к
правозащитникам… Он замыкается. Это не обязательно внешнее
давление, или давление голландцев. Просто слишком большая уверенность
сначала, и слишком тяжелым грузом – первое решение.

Всё остальное –
просто конвейер.

Поместили в
депорттюрьму, потому что не была подана аппеляция. Или аппеляция,
поданная в последний момент, заплутала по папкам, по кабинетам.
Слишком большой поток. Все только руками разведут. Иногда бывает, что
человека возвращают домой, а там его убивают. Газеты возмущаются –
как же так вынесли решение, что угрозы нет? Повозмущаются, и
замолкают. Да, бывает. Система не идеальна. А где она идеальна?

Итог –
депорттюрьма. Конвейер по отправке домой.

Держали там долго?
Обычная загруженность Системы. Почему оттуда не позвонил адвокату?
Вопросов, конечно, много. Поместили в блок для суицидников, и не
включили видеокамеру? Совершенно обычный пофигизм. Депорттюрьма –
это не реанимационная палата, там полно хаоса, полно преступников,
там такой же перегруз, как и в любом европейском иммиграционном
ведомстве сегодня. Но и оттуда можно было передать весточку. При
желании.

Возьмите ещё тот
факт, что суициды и симуляция суицидов – для депорттюрем просто
рутина, никого не трогающая за душу. Каждый день или через день. И
видеокамер на всех не напастись. Среди проблем иммиграционных
структур стран ЕС отсутствие видеокамер в депорттрюрьмах или то, что
они не всегда работают, — это далеко не самая большая проблема, есть
и другие проблемы, не менее серьёзные. Если кому-то сильно хочется
покритиковать эту Систему, для начала поинтересуйтесь как подобный
механизм работает в РФ. Что там вообще есть? И какая там смертность
на конвейере. Вам никто не скажет, конечно же. Даже если в Кремль
написать.

У меня есть один
приятель – старый уже мужик, вертолётчик. Воевал на двух
«чеченских» войнах. Он рассказывал, как у него брали
интервью на убежище в одной из стран ЕС, серьёзной стране, не
Восточной Европы. В 2006 году брали интервью. Да, шесть человек
пришли его послушать и поспрашивать. О некоторых технических деталях
и особенностях управления вертолетом в разных нестандартных режимах.
Ему достаточно было одной фразы – «а это к сожалению я
сказать не могу, потому что за это у нас есть статья – Измена
Родине». И никаких вопросов к нему не было! Ни пыток, ничего
такого, чем пугает Лимонов. Он в России уже давно, вертолётчик.
Покрутился немного по Скандинавии, и уехал сам. Но в Русскую рулетку
играть не захотел. Уж у военного-то офицера, вертолётчика наверняка
полно более любопытной информации, чем у инженера Долматова! Тем
более, что уровни допуска Долматова позволяли выезжать ему за границу
и раньше, и про паспорт, который он забыл сдать, особо никто не
заикнулся. Так что вряд ли был к нему настолько эксклюзивный интерес,
чтобы пальцы ломать, шантажировать, и тому подобное. Зачем? А вдруг
он на следующий же день явится в газету? На телевидение? Или, в конце
концов, в ЖЖ распишет, и видео на YouTube загонит? При его-то
публичности… Кому это надо? Голландии? Спецслужбам тамошним?
Чего ради?

Касаясь предсмертной
записки, по поводу «предательства», сложно сказать, что
подразумевается под этим. Промелькнула информация, что ему угрожал
один из руководителей того самого, оборонного предприятия. Как
версию, можно вполне рассматривать такой сюжет. Работал Долматов
последнее время, как вновь увлёкся политикой, наверняка на честном
слове, прикрываемый своим начальством из сугубо гуманитарных
соображений. Наверняка к начальству были вопросы, ещё пока он никуда
не уезжал, а ходил на работу и чем-то там занимался. А потом вдруг
уехал. И, возможно, кого-то сильно этим подвёл. Например тех, кому
полагалось его давно с треском уволить, а его держали. Могло ли быть
чувство вины к этим людям? А почему нет? Это чувство вины его и
грызло долгие месяцы скитаний. Получив «отказ» и
замкнувшись в себе, предполагая неотвратимое возвращение домой,
Долматов мог сам позвонить, например, на старую работу, чтобы
прояснить свои шансы. В ответ же услышал гневную тираду какого-нибудь
бывшего руководителя, дескать, за такую подставу — «посажу и
убью». Говорят ведь, что не вовремя сказанное слово может и
убить… Причина этих слов могла быть эмоциональной,
бессодержательной и совсем простой – вполне возможно, у
начальников Долматова возникли серьёзные проблемы в связи с его
внезапным отъездом – сняли премию, понизили в должности, ещё
как-нибудь наказали, и возможно не одного человека. А это семьи,
дети, рухнувшие планы… В России потеря рабочего места иногда
приводит к большим трагедиям, в том числе и самоубийствам.
Разумеется, Долматову не просто нахамили, но высказали весь
традиционный комплект пожеланий как недобросовестному работнику,
из-за которого кто-то пострадал. Не исключено, что подобная сцена
послужила последней, роковой каплей, а не давление каких-либо
спецслужб.

Сегодня истории про
страшное давление и чуть ли не пытки – это просто популярная
песня такая. Вроде Аллы Пугачёвой. Или рассказов про португальскую
девочку. Помните историю? Но, конечно, для газеты «Известия»
точно то, что надо! Странно, что на Первом Канале не показали! В
программе Малахова, или кто там сейчас… Может и там показали
уже Лимонова со своей народно-патриотической версией, состряпанной
где-нибудь под крыльцом? И в других ещё газетах надо. В Комсомольской
Правде! Чтобы россияне почитали, как пытают и мучают оппозиционеров в
Голландии. А на соседней полосе – как Европа скоро развалится,
Америка вообще уйдёт под воду, и вообще везде ужас, мрак, спецслужбы
и полный капец. Неурожаи, голод и безработица.

Решение по
Долматову, возможно, миграционное ведомство приняло в дежурном
порядке, без детального разбирательства, без учета всех факторов. Там
вообще часто как в лотерее решаются вопросы. Слишком большой поток.
Но это ко всему прочему — ведомство. Оно зависит от политиков. В
частности, сейчас оно зависит почти везде – от правых
политиков, которые имеют избирателей, с соответствующим мнением.
Конечно, не всем решения ведомства нравятся. Но есть ещё и суды. Они
в отличие от РФ, в Европе от политиков не зависят. Вполне возможно,
суд уже первой инстанции или второй вынес бы другое решение по
Долматову, его бы оставили в ЕС. Люди годами судятся…

И, конечно же, есть
ещё один момент. Если бы события на Болотной происходили в отрезке
1993-2000, Долматов, как и многие другие, никуда бы не поехал, — ибо
это был абсурд тогда куда-то ехать. Потому что тогда страна была
другая. Можно было заниматься политикой без риска быть покалеченным
или убитым, или на всю жизнь попасть в какие-нибудь «списки»,
превращающие тебя в существо второго сорта, которому больше не светит
ни госслужба, ни приличная работа. Кошмарили Долматова на Родине
задолго до отъезда. Об этом говорила его мать. Но сомневаюсь, что у
тех, кто давил на него дома, хотя бы начальство спросит об их доле
ответственности в том, что случилось. По большому счёту, смерть
Долматова – это проблема для Голландии, для имиджа страны и
репутации миграционного ведомства. Это для них проблема. А для
пропагандистов в далёкой снежной России – внезапная
политтехнологическая удача. Случайная радость! Можно несколько лет
скармливать эту историю публике. Чтобы крепли ряды. И бронзовели
авторитетные лица. Громче звучали аплодисменты.

Так всё красиво
сходится, что даже Лимонов здесь, свой, на подхвате…

Оригинал
этого материала опубликован на ленте АПН.