Русские мусульмане в постсоветской России: причины неофитства, положение в исламской среде, реакция государства и общества

10
октября 2012 года прошло заседание Казанского экспертного клуба
Российского института стратегических исследований (РИСИ) на тему
«Русские
мусульмане в постсоветской России: причины неофитства, положение в
исламской среде, реакция государства и общества»,
организованное
Приволжским центром региональных и этнорелигиозных исследований РИСИ.
Мероприятие прошло в формате научной конференции.

Открывая
ее работу, руководитель Приволжского центра региональных и
этнорелигиозных исследований Российского института стратегических
исследований Раис Сулейманов напомнил, что впервые проблема русских
мусульман появилась после войны в Афганистане, когда часть советских
военнопленных русской национальности, которые были в плену у
фундаменталистов, приняли ислам. Это даже нашло отражение в
российском кинофильме «Мусульманин»
(1995).

По
словам эксперта русских мусульман сегодня в России можно разделить на
две группы: 1) пассивно верующих (как правило, большинство из них
приняли ислам в результате брака: в Татарстане наиболее
распространенный случай обращения в ислам связан с нажимом татарской
свекрови или тещи, которая настаивает на совершении никаха от своего
сына или дочери (мусульманского обряда бракосочетания) накануне
свадьбы; такое принятие ислама не ведет его активное исповедование);
2) активно верующие (принявшие ислам путем осознанного и осмысленного
выбора: это может протекать, например, в тюрьмах под влиянием
сокамерников; длительного чтения религиозной литературы, позволившей
указать путь к богоискательству и т.д.).

При
анализе глубинных интервью с активно верующими русскими мусульманами
в подавляющем большинстве их неофитство началось с посещения мечети,
аура и внутренняя атмосфера которых производило на них глубокое
впечатление. Нередко подобное сопровождалось на фоне личной трагедии
(смерти близкого человека и т.п.). Принимая ислам, русские мусульмане
начинают демонстрировать религиозное рвение, стремясь доказать, что
они равные остальным членам общины, зачастую состоящей из этнических
мусульман. Этот «синдром
неофита»
может
легко привести к радикализму. Русские мусульмане для этнических
мусульман являются живым доказательством истинности собственной веры.
Поэтому неофитство приветствуется, однако русский мусульманин в
негласной иерархии внутри общины всегда будет на вторых ролях, ему не
будет, за редким исключением, предоставлено возможность быть во главе
общины. Для остального русского населения, даже секулярного, русский
мусульманин будет изгоем. Получается, что русский мусульманин –
это «свой
среди чужих, чужой среди своих».

Попытки
внести в общественно-политическое пространство русских мусульман
предпринималось в начале 2000-х годов, связанных с проектом «Русский
ислам»,
лоббируемого
Сергеем Градировским при поддержке тогдашнего полномочного
представителя Президента России в Поволжье Сергеем Кириенко, суть
которого сводилась к массовому переходу в городах на русский язык
проповедей. Это встретило решительный протест у татарского
традиционалистского духовенства (особенно у казанского богослова
Валиуллы Якупова), который видел в этом опасность. Здоровый татарский
национализм подразумевал обязательность сохранения татарского языка в
мечетях как языка проповеди. С уходом Сергея Кириенко с поста
полпреда этот проект закончил свое существование.

Со
стороны части этнически русских мусульман предпринимались попытки
самоорганизации, что вылилось в появление в 2004 году Национальной
организации русских мусульман (НОРМ) во главе с Вадимом Сидоровым,
более известным как Харун ар-Руси. При этом члены этой организации
выбрали своей богословской основой ислам маликитского мазхаба,
распространенный в Северной Африке. «Это
яркий пример того, что русские мусульмане исповедуют экзотические для
России течения ислама, когда для нашей страны традиционными являются
ханафитский (Урало-Поволжье) и шафиитский (Северный Кавказ) мазхабы»,
— считает
Раис Сулейманов, отмечая, что нередко русские неофиты придерживаются
не столько религиозно-правовой школы Магриба, сколько ваххабизма.
Эксперт отметил, что наиболее известными исламскими террористами в
России являются именно представители русских мусульман: Александр
Тихомиров (Саид Бурятский), Виктор Двораковский, Виталий Раздобудько,
Алла Сапрыкина и др. «3
тысячи
русских активно верующих мусульман России в процентном отношении дали
гораздо больше террористов, чем 5 млн. татар, традиционно
исповедующих ислам»,
— заметил
исламовед. Были даже муфтии, которые являются русскими по
происхождению, однако они придерживались ваххабизма: например,
экс-муфтий Северной Осетии Али (Сергей) Евтеев, который признался,
что ездил к боевикам и проходил военно-полевую и идеологическую
подготовку в лагерях кавказских террористов. Встречались и русские
мусульманские политики: например, Вадим Медведев (более известный как
Абдул-Вахед Ниязов), бывший даже депутатом Госдумы России. Те же
православные священники, которые приняли ислам, сделали это из
карьерных соображений и, как правило, придерживаются тоже
нетрадиционных для России течений зарубежного ислама. Ярким примером
такого является Вячеслав Полосин, бывший священник Калужской епархии
РПЦ, который сегодня возглавляет центр «Аль-Васатыйя»,
являющийся
проводником кувейтской формы ислама. Есть и известные телеведущие,
которые позиционируют себя как православные, но являются
криптомусульманами, выступающие в поддержку салафитов. Среди таковых
чаще других наблюдатели называют Максима Шевченко.

В
Татарстане есть всего один русский имам. Больше всего активно
верующих русских мусульман, которые могут занимать даже какие-то
посты, в традиционно «немусульманских»
регионах:
Северной Осетии, Карелии, Дальнем Востоке, Москве.

Председатель
Общества русской культуры Казани Михаил Щеглов выступил с докладом
«Русские
мусульмане и русское национальное движение: остаются ли русскими
мусульманские неофиты в глазах русского населения?».
Русский
общественник попытался систематизировать причины, побуждающие русских
уйти из православия и принять ислам. «Почему
эти русские не православии? Банальная юношеская протестность, «не
нашел в православии ответов»,
«не
нравится православное духовенство»,
«не
нравятся православные каноны и ритуалы»,
«нет
крепости веры у православных»,
«православным
быть немодно и даже опасно»,
— таковы
стандартные ответы на этот вопрос. На вопрос «Почему
тогда выбрали ислам?»
ответы
называются следующие: «быть
мусульманином выгодно в Татарстане и Дагестане, это помогает
карьере»,
«мода»,
«общение
с мусульманами»,
«внешняя
привлекательность (ритуалы)»,
«ислам
понятен и логичен»,
«ислам
научен».
«Нередко
либеральными и русофобскими СМИ сознательно создается негативный
образ русских, в результате чего они ассоциируются с «алкашней»,
«быдлом»
и
«терпилой»,
а
мусульмане позиционируются как здоровое общество»,
— констатировал
ситуацию в информационном пространстве общественник. По словам
Михаила Щеглова, русский мусульманин не станет никогда окончательно
своим для этнических мусульман, но для русского общества он перестает
быть русским. Поэтому он стремится проявить религиозное рвение, стать
большим мусульманином, чем сам муфтий, а это прямой путь к
радикализации. «Я
не знаю ни одного русского мусульманина, который бы популяризировал
русскую культуру»,
— сказал
общественник, напомнив при этом слова великого русского писателя
Федора Достоевского, написавшего, что нет более мерзкого существа,
чем неправославный русский. «Русское
население относится к своим соплеменникам-мусульманам двояко: либо
либерально (так рассуждают невоцерковленные русские), либо как к
предателям»,
— заключил
Щеглов.

Научный
сотрудник Приволжского центра региональных и этнорелигиозных
исследований Российского института стратегических исследований
Василий Иванов привел результаты соцопроса об отношении к русским
мусульманам. В опросе приняло участие 5 176 человек, из которых 14%
отнеслись нейтрально к исламским неофитам из числа русских, 1,8% —
приветствовали их выбор, 32% опрошенных отнеслись отрицательно, но
считают, что это их личное дело, 41% называют таких русских
«предателями
русского народа».
«Были
опрошены в том числе и этнические мусульмане (татары), которые, что
удивительно, относятся к принятию русских ислама отрицательно»,
— заметил
эксперт. Сам он выступил с докладом «Русская
Православная церковь и русские мусульмане: отношение к исламским
неофитам».
«Русская
православная церковь следуют византийской традиции отношения к
исламским неофитам: русские мусульмане – это вероотступники. Те
же православные священники, что перешли в ислам из-за карьерных
соображений – Вячеслав Полосин и Владислав Сохин – к ним
отношение православных как к «иудам»,
— рассказал
Василий Иванов. При этом эксперт отметил, что если принятие ислама
произошло в плену, то к ним нет канонического отношения как к
вероотступникам. Добровольное принятие ислама русским, не познавшим
православия – это заблуждение. Женщинам, принявшим ислам в
результате брака с мусульманином, отношение снисходительное.

Докторант
университета Тарту (Эстония) Мария Вятчина провела
социально-антропологическое исследование русских мусульман молодого
поколения (до 30 лет) в Татарстане. По ее мнению, принятие ислама
происходило в результате выгоды («Быть
мусульманином в Татарстане помогает карьере»),
в
результате брака (в большинстве своем это женщины), духовного поиска
или личной трагедии (смерти близкого родственника). «Принятие
ислама – это часть имиджестроительства, которое выражается в
смене дресс-кода (хиджабы и др.) и фейс-кода (борода и др.)»,
— отмечает
исследователь. По словам Марии Вятчиной, русские мусульмане не
находили понимания со стороны своих русских родственников, а со
стороны русского населения испытывают дискриминацию.

Преподаватель
Казанского национального исследовательского технологического
университета, теолог Сергей Кульпинов отметил, что там, где ислам не
имеет длительной исторической традиции, там доминируют радикалы. «Это
мы видим и в Европе и на российском Дальнем Востоке, в результате
русские принимают именно агрессивные формы мусульманской религии»,
— считает
эксперт. По его мнению, любой неофит воспринимает новую религию не
как способ жить, а как способ умирать — его волнует именно
эсхатологическое содержание новой веры. «Принимая
ислам, русский теряет или размывает свою национальную идентичность:
«таджикский»
ислам
на Дальнем Востоке – это «таджикизация»
русских
жен»,
— полагает
теолог, добавляя, что нет адекватной православной критики исламского
неофитства.

Аспирант
Института истории Академии наук Татарстана Булат Шагеев считает, что
увеличение русских ваххабитов происходит в тюрьмах и колониях при
совместном содержании с религиозными экстремистами. Группой риска, по
словам молодого исследователя, является как раз русская молодежь в
возрасте от 18 до 30 лет.

Историк
из Казанского федерального университета Дмитрий Орлов отметил, что
русские неофиты после принятия ислама подвергаются «бомбардировке
любовью и заботой»
со
стороны общины, что нередко он не находит в православных церквях
Татарстана.

Протоирей
о.Олег (Соколов) рассказал, что когда он сталкивается с русскими
мусульманами, то говорит им, что «тот,
кто отрекается от Христа, тот совершает великий грех, и отвечать ему
за это придется перед Богом».

Подводя
итог работе заседания Казанского экспертного клуба РИСИ, его
модератор Раис Сулейманов отметил, что эксперты видят причину
подобного явления в Татарстане в слабой миссионерской работе внутри
русской паствы со стороны местной митрополии РПЦ. «В
итоге русская или кряшенская молодежь Татарстана уходит либо в
неопротестанские западные секты от иеговистов до саентологов, либо
неоязычество или в ислам, зачастую радикального толка»,
— констатировал
эксперт, добавив, что гарантией духовной безопасности Российского
государства он видит, чтобы каждый народ исповедовал традиционную
религию своего народа.