Советское мышление подводит к советскому экономическому результату
Продолжение. Начало см. здесь.
Свое стремление остаться у власти нынешние руководители страны называют для себя другими словами, объясняют необходимостью сохранить стабильность, потому что они искренне убеждены, что они и есть государство. Это свойственно любому человеку во власти. Каждый человек считает, что он хороший, а когда ты пребываешь во власти, ты считаешь, что ты полезен стране, потому что ты так устроен как личность. И любой человек, который хочет тебя от власти оттереть, он стране хочет зла, потому что добро у страны может быть только с тобой, потому что это ты самый хороший человек (человек смотрит на себя в зеркало и думает примерно так).
Соответственно, внутренняя интенция совершенно понятна: оппозиция — это враги России, потому что это враги мои. Значит, их нужно уничтожить во имя интересов России. (Именно тем и отличается демократия, что признает существование людей, которые думают, что Россия – это нечто иное, что у ней есть некоторые другие интересы.) И эти крайне неприятные люди, которые враги России и мои, не могут быть людям более симпатичны, чем я, такой замечательный.
Но у сегодняшней власти это в голове не укладывается – значит, их нужно уничтожить, чтобы они не вводили в заблуждение доброго избирателя, чтобы добрый избиратель любил только меня. В этом и есть разница между восточным менталитетом и западным. Западный человек допускает, что он не единственный носитель истинно российского или истинно американского или еще какого-то духа. А наш человек не допускает, поэтому он считает себя в праве инакомыслие подавить. Он заранее знает, что Каспаров работает на американцев, для него это совершенно понятно. А сам-то он не работает на американцев, он работает на себя. То, что он при этом зарабатывает в год несколько миллиардов, так это уже как бы гонорар за добросовестную защиту государственных интересов.
То есть, психологически это совершенно понятно. Вопрос в том, что это не исчерпывающая точка зрения — возможны и другие взгляды.
Не стоит ждать, что этот подход власти в ближайшее время изменится. Этим людям очень нравится командовать, они очень хорошо себя чувствуют во власти, и у них нет никаких моральных или иных ограничений, внешних или внутренних, для того, чтобы использовать любые средства для продления себя во власти. Они удачно сопоставили себя со страной и имплантировали эту мысль в общественное мнение. Общественное мнение действительно склонно думать, что нам необходимо сильное государство, потому что иначе нас съедят американцы или еще что-нибудь произойдет.
Для того чтобы в общественном мнении созрело понимание того, что эта власть – не есть выражение интересов народа, а есть выражение интересов группы бюрократов, которые находятся во власти, нужно несколько лет. Нужно, чтобы люди почувствовали на себе повышение цен, почувствовали отставание пенсий, чтобы они осознали, что в более демократичных странах Балтии живется лучше – опять лучше, – чем в России.
Россия – большая страна, консервативная страна, процессы идут медленно, характерное время у этих процессов измеряется пятилетками. За год-два мало что меняется. Соответственно, осознание идет медленно, тем более, что его изо всех сил тормозят, ведь трудно попасть на Первый канал и объяснить людям, почему повышаются цены на продукты, и как это связано с отсутствием необходимых решений о либерализации рынка, которые должны были быть сделаны в начале нулевых годов, но не были сделаны. Тебя же не пускают на телевидение, чтобы объяснить, почему у нас провал с пенсиями, и как это связано с тем, что пять лет назад не была сделана пенсионная реформа, которую было сделать необходимо, — не дают.
Люди просто понимают, что пенсия маленькая, а почему – здесь могут быть разные объяснения. Может быть потому, что Ходорковский все украл, может быть, потому, что «англичанка гадит», а может быть, потому, что путинская бригада не сделала необходимую пенсионную реформу в 2002 году, но именно эта гипотезу по телевизору никто не формулирует. Соответственно, общественное мнение ее в голове не держит, а скорее держит гипотезу, что виноват Саакашвили, или еще кто-то.
А когда наконец вдруг осознают, то на эту власть сразу навесят все – в том числе, то, в чем она не виновата ни сном ни духом. Она сразу за все ответит, как в свое время коммунистическая власть оказалась во всем виновата.
Нынешней российской властью движет действительно совковая психология, это действительно люди, вышедшие из Советского Союза, и они действительно думают, что Советский Союз мог бы устоять. Они не понимают системного характера кризиса, они думают, что все было организовано из-за рубежа, инспирировано, — они в этом убеждены.
Поэтому когда опять начнет системно разваливаться экономика, они будут думать очень долго, что это какая-то диверсия – сговор поставщиков или еще что-то. Это абсолютная калька с логики большевиков. Они сначала отбирают деньги у непманов, а потом, когда нэпманы отказываются продавать себе в убыток, они говорят, что это саботаж частного предпринимателя, который надо сломать методами чека.
Это чисто инстинктивное объяснение. Они же не могут согласиться, что кризис – следствие того, что пять лет назад не были приняты важные решения по развитию конкурентного рынка в сельскохозяйственном секторе. Господин Гордеев этот рынок последовательно истреблял, старался, чтобы все было под контролем. Теперь этот рынок, в отличие от европейского, обеспечивает 40-процентный подскок цены. Конкуренции нет, производства не хватает, рынок не может среагировать, – что они еще могут сделать? Требовать, чтобы производитель продавал дешевле. Производитель не хочет – значит, производителю надо голову оторвать, отобрать у него фермы, пустить туда правильных людей, чтобы они продавали по правильной цене. И так далее.
Советское мышление подводит к советскому экономическому результату.
Но я начал с исключения Шаргунова из списка «Справедливой России» – мы убиваем политическую конкуренцию, соответственно, не надо отвечать на неудобные вопросы, не приходится объяснять, давать трудные ответы. Живешь, думаешь, что все в порядке, а кризис – это происки врагов, а не твоя вина.
А дальше – ты задерживаешь свое пребывание у власти, врагов делается все больше, их надо истреблять все безжалостнее. Называется это – обострение классовой борьбы по мере построения социалистического общества. Все это мы проходили в 30-е годы. Чем больше ошибок ты делаешь, тем среда ожесточеннее сопротивляется, тем ты ожесточеннее эту среду ломаешь. Тем, в конце концов, глубже варварство, тем трагичней кризис, который все откладывается, откладывается, откладывается, по мере того как оппоненты уничтожаются, уничтожаются, уничтожаются.
Потом оказывается, что ты голый – ты уничтожил всех оппонентов, соответственно, все народонаселение: сначала буржуев, потом кулаков, потом инженеров, потом военнослужащих, потом евреев, потом врачей, потом еще кого-то. Потом оказывается, что врагов нет, но и народа тоже.
Сегодня радует уже то, что власть настолько далеко уже не зайдет, потому что информационная прозрачность сегодня уже совершенно другого качества, и люди уже не такие трусливые. Вернее, не такие запуганные — уже не расстреливают все-таки, поэтому есть люди, которые говорят: смотрите, на самом-то деле проблема в другом.
Их пытаются заткнуть, а они все равно говорят, и значительная часть людей их воспринимает, конечно, меньшинство — пока. А через год людей, которые это воспринимают, станет больше, а через два – еще больше, а через три-четыре станет ясно, что эта система рухнет, потому что большинству станет ясно, что она ведет в тупик.
Если бы это была советская модель, то людям бы не давали это понять – за счет цензуры, за счет навешивания пропагандисткой лапши, и все это пытаются сделать сейчас тоже, но пока не получается. Пока еще не получается. Не исключено, что удастся пройти далеко по этому пути, тогда мы полностью советский цикл пройдем – вплоть до распада России.
Если раньше удастся остановиться, если оппозиция не струсит, и будет последовательно, четко, жестко заявлять свою позицию, и если ей голову не проломят, — то Россия как Украина, как Польша, как любая другая страна – через качели (то в одну сторону заносит, то в другую сторону заносит) — все-таки найдет какой-то более или менее консенсусный путь. Найдет, понимая, что она разная, Россия, внутри себя – разные люди представляют разные версии этой России – и все они российские, они не являются врагами России, просто они по-разному ее понимают, и значит они с друг с другом начинают договариваться. Чекисты с либералами, патриоты с конформистами и так далее.
Потому что пока логика другая – если приходят чекисты, они считают, что либералов надо уничтожить. Если верховодят патриоты, они считают, что конформистов и либералов надо уничтожить. Либералы говорят, что надо провести люстрацию. Никто не ищет консенсусного, компромиссного пути развития. Просто нет такой установки внутренней. Но она должна сформироваться, иначе Россия распадется.
Подобное мы видим на Украине – есть Запад и есть Восток. Самые простые варианты – сказать людям на Востоке, что мы не желаем иметь дела с западенцами, они все русофобы и так далее, а западенцам сказать, что эти козлы с Востока продались москалям, мы тоже не имеем с ними дела, хлоп – развалили Украину на две отдельных страны, крайне недружественных по отношению друг к другу.
Это очень простой вариант, но у элит хватило мозгов – понять, что им выгоднее как-то договариваться, как-то взаимодействовать. И после того, как два цикла сменились: проиграли сначала западники Кучме, потом Кучма проиграл западникам, потом западники проиграли Януковичу, потом Янукович проиграл им, — и они уже до смерти друг друга не душат.
Они, естественно, оттесняют друг друга от кормушки, от каких-то благ, но тем не менее уйти от власти – это не значит уйти в небытие, умереть, как это было в советскую эпоху. А значит, у них есть впереди перспектива — они будут дальше друг с другом собачиться.
У нас же сейчас первый цикл реставрации. Сначала, условно говоря, был перегиб либерально-демократических ценностей, сейчас – вполне силовой перегиб в совковые бюрократические прелести, и он уже далеко зашел, хотя власти кажется, что недостаточно. Потому что им кажется, что если всех построить, то все будет правильно, им кажется это логичным. Главное, чтобы не перегнули слишком далеко. Надо им противодействовать, и они должны проиграть следующий цикл, или через цикл, учитывая долгое историческое время России, — и опять вернуться.
И если это нормально осуществляется, то Россия понемножечку выправляется, находит свой уникальный путь развития – ровно так же, как его нашла Британия, Япония или Франция, оставаясь при этом абсолютно рыночными, демократичными странами – каждая по-своему. А если эти ребята у власти почувствуют, что они не могут контролировать ситуацию, не могут ее удержать, то в этой ситуации очень полезно развязать войну, как поступил Милошевич, Когда он понял, что теряет власть, он развернул на национальных идеях войну. В результате произошел распад, только не мирный, как в Чехии, когда Чехия от Словакии отделилась, а через войну. (Естественно, у нас это воспринимают, как следствие американской экспансии, и так далее).
Но сегодня мы находимся вполне в рамках нормальной траектории, просто эти ребята во власти перегибают палку в свою сторону. Если они будут ее перегибать и не сломают, то это хорошо, если они ее сломают, то экономика начнет стагнировать, цены начнут расти, инфляция будет увеличиваться, – все, как было в Советском Союзе.
Будет ли качественно иным состав Думы через четыре года? Дело в том, что я вовсе не уверен в том, что следующие выборы вообще будут – вот в чем важный вопрос. Если эти ребята почувствуют, что они теряют власть…
В чем базовая разница? Как бы мы ни относились к демократам, к либералам, — они сохранили уважение к самому механизму выборов, к самому механизму диалога: они выборы проиграли – они от власти отошли. А нынешняя группа влияния – она по-другому устроена. Она скорее испортит выборы — уничтожит этот механизм, потому что он для нее является источником риска потери властных позиций, — чем уйдет от власти. Их психология власти такая – от власти уходить нельзя.
Демократическая психология другая – ты проиграл – отойди, дай порулить другим. Но эти считают, что даже если мы проигрываем, мы все равно правильный путь знаем лучше всех, мы лучше выборы уничтожим. И сегодня мы наблюдаем, что выборы превращаются в профанацию. Хотя нам изо всех сил объясняют, что и раньше были выборы такие-сякие, пятые-десятые. Я с этим категорически не согласен.
Да, раньше были выборы с огромным количеством недостатков, с подтасовками – но и с той, и с другой стороны. Действительно была конкуренция. Сейчас этого нет – и не будет, и считается, что хорошо, что этого нет. Выборы без доверия не имеют смысла, такими были сталинские выборы – в них никто не верил, но проводили как формальную процедуру.
А сегодня идет последовательное убиение доверия к выборам. И это опасно, потому что я не против того, чтобы выиграла «Единая Россия», — но пусть она выиграет честно, как в свое время честно выиграл Путин. Путин действительно популярен, можно говорить, что он выиграл не с таким счетом, а с другим, потому что всегда какая-то доля голосов получена за счет административного ресурса, но понятно, что он действительно популярен, — и сейчас еще популярен. Но то, что делается с выборами все меньше и меньше позволяет инстинктивно понимать, что решение добросовестное.
Даже если на следующих выборах социологические данные будут показывать, что партия власти теряет популярность, здесь будет сложный вопрос – идти на выборы, или от них отказываться, чтобы удержать себя во власти. Поэтому через цикл я бы не брался загадывать – на 2012 год, на 2011 год. Дай бог этот цикл прожить.
