Суд не дает защите использовать имеющиеся в деле материалы
20 февраля на процессе по делу Олега Сорокина было допрошено несколько свидетелей и специалистов. Получена весьма любопытная информация.
Были получены показания, подтверждающие полную незаинтересованность на момент 2012-2013 гг. Олега Сорокина в деятельности ООО «Инградстрой».
Далее был допрошен очень уважаемый сотрудник Института Пушкина Михаил Осадчий, который делал заключения относительно разговора, который происходил у Сорокина с Ханом. (Напомню, по мнению защиты, скорее всего, Хан является провокатором.)
Так вот, исходя из заключения этого специалиста, однозначно следует, что содержание разговора носило исключительно официальный характер, подобающий разговору главы города и потенциального инвестора. Вместе с тем, эксперты, производившие данную экспертизу – умышленно, не умышленно, неизвестно, – но фактически натягивали заключения экспертизы до тех позиций, которые были выгодны стороне обвинения. Это напрямую следовало из того, что сообщил нам данный эксперт.
Также было допрошено еще двое специалистов по цифровым записям - сотрудники нижегородского Центра экспертизы и оценки «Есин» Дмитрий Зиновьев и Андрей Цыганов. И вот здесь еще более любопытная информация. В деле имеется одна аудиозапись и одна видеозапись, которые сторона обвинения пытается использовать в качестве доказательств.
По мнению специалистов Центра экспертизы и оценки «Есин», можно сделать следующие выводы.
Во-первых, с большой долей вероятности та аудиозапись, которая сделана якобы предпринимателем Ханом якобы на свой диктофон якобы в своих целях, скорее всего, была сделана на профессиональный диктофон и скорее всего из числа тех, которые используются сотрудниками спецслужб.
Во-вторых, и видеозапись, и аудиозапись перед тем, как попасть в распоряжение следствия, подверглись определенной компьютерной обработке. Данная обработка, по мнению специалистов, полностью исключает возможность выявления ряда признаков, указывающих на монтаж.
То есть, вы можете получить запись на звукозаписывающее устройство, что-то с ней сделать, переконвертировать, – и признаки того, что вы с ней что-то делали, исчезнут. Так вот, именно такие действия были проведены с данными записями перед тем, как они попали в уголовное дело.
Это что касается полученных сведений.
Второе, о чем бы хотел поговорить, отнесем к рубрике «Суд продолжает удивлять».
Во-первых, позиция суда в ходе допроса вышеуказанных специалистов в части записей. Действия суда в ходе допроса вышеуказанных специалистов были направлены не на то, чтобы разобраться – есть монтаж, нет монтажа или откуда он взялся, – а исключительно на то, чтобы опорочить данное заключение по формальным признакам. Это единственная цель, которую я как участник процесса увидел.
Во-вторых, стороне защиты фактически отказали в исследовании материалов, которые уже есть в деле. И здесь мы видим уже даже не удивительную, а вполне обычную для данного процесса логику.
Мы заявляем ходатайство исследовать экспертизу, которая лежит в материалах дела. Сторона обвинения говорит: «мы возражаем, данная экспертиза не подтверждает позицию обвинения». После этого суд выносит примерно решение, немного переформулировав эти слова: «это же доказательство обвинения, а раз оно не нужно обвинению, то и защите оно не нужно».
Получается, что в деле есть куча доказательств, потенциально подтверждающих нашу позицию, которые обвинению нет смысла оглашать, но парадокс заключается в том, что и защита не может огласить данные документы. То есть, документы есть, а в правовом поле они отсутствуют.
Это нонсенс. Бывают спорные ситуации, когда защита просит что-то запросить дополнительно, сама что-то приносит в дело, и участники процесса обсуждают – нужно это, не нужно.
Но в нашем случае материалы уже есть в деле. Следствие приняло решение приобщить данные документы к материалам уголовного дела. Априори то, что есть в деле мы можем исследовать. Однако нам это запрещают.
Ну и своеобразной «вишенкой на торте» послужило разбирательство в конце судебного заседания, которое длилось порядка сорока минут, смысл которого следующий: «как же защита, имея такой график работы, успела и смогла вызвать аж девять свидетелей путем направления им телеграмм?».
То есть, на полном серьезе моего коллегу адвоката Богдана спрашивали: «Вы же были в процессе, как вы могли вызвать свидетелей?». То есть, нам пытаются ставить в вину, что несмотря на этот драконовский график мы еще как-то выполняем свою работу.
Что касается удаления из зала суда адвоката Стассия, то эти действия полностью входят в ту парадигму, о которой мы говорим с самого-самого начала. Это полное игнорирование принципа состязательности и равенства сторон.
Честно говоря, я не понял, за что его удалили. Мы сейчас даже не говорим, можно удалить адвоката или нельзя (закон этого, на мой взгляд, не предусматривает). Но должен быть еще и какой-то формальный повод – почему было принято это спорное решение. Так вот, я не могу даже ответить на этот вопрос – «за что его удалили?».
