Сумерки богов
В последнее время в научной сфере России разразился целый ряд
скандалов, которые, учитывая ряд факторов (с одной стороны, не слишком здоровое
состояние современного российского государства в целом, с другой — возможные
намерения на государственном уровне дискредитировать работу кабинета министров
Дмитрия Медведева именно сегодня для грядущих еще политических целей) не
слишком удивили общество.
Состоялось, в частности, задержание, а затем и арест
председателя Высшей аттестационной комиссии (ВАК) Феликса Шамхалова. Тот
замкнул на себя всю общегосударственную пирамиду подготовки и аттестации
кадров. Впрочем, со временем из следственного изолятора Шамхалов переехал под
домашний арест в элитный поселок в Сколково.
В целом ряде диссертационных работ российских чиновников был
выявлен откровенный плагиат.
Например, в диссертации губернатора Санкт-Петербурга Георгия
Полтавченко, за которую он получил степень кандидата экономических наук,
журналисты нашли следующее: компьютерный анализ 194 страниц этого научного
труда, содержащего 11 таблиц и 6 приложений, выявил заимствования из 12
источников на 152 страницах; оригинальными оказались только введение,
заключение и 29 страниц основной части.
Затем прокурорская проверка выявила нарушения в выдаче
докторских степеней огромному количеству «новых ученых». Более тысячи
докторских диссертаций были признаны плагиатом. Дело дошло до «верхов» —
Генеральная прокуратура Российской Федерации внесла соответствующее представление
министру образования и науки РФ Дмитрию Ливанову.
Прокуроры в ходе проверки исполнения законодательства в сфере
государственной аттестации научных кадров выяснили, что минобрнауки России
допускает грубые нарушения при присуждении ученых степеней и званий, выдаче
разрешений на создание советов по защите диссертаций. При этом в прошлом году
президиумом ВАК незаконно выдано 1323 диплома. Выявлены факты превышения
полномочий должностными лицами министерства при создании и прекращении
деятельности диссертационных советов.
Впоследствии заместитель министра образования и науки РФ
Дмитрия Ливанова Игорь Федюкин подал в отставку. Генпрокуратура сообщила об
увольнении шестерых сотрудников минобрнауки, связанном с нарушениями в защитах
диссертаций. Их имена ни ведомство, ни министерство так и не сообщили.
Все эти события еще требуют осмысления.
Свой анализ причин кризиса в научной сфере современной России,
что называется — изнутри, мы попросили сделать преподавателя Нижегородского
государственного университета Леонида Большухина.
Рождение трагедии
В последнее время стало очевидным: в нашем образовании и в
нашей науке далеко не все благополучно.
В принципе, это было понятно уже давно, но, видимо, процессы
зашли так далеко, что уже у самой власти назрела необходимость не скрывать
положение дел, а попытаться о нем говорить — и даже менять его.
И можно посочувствовать премьер-министру России и его
кабинету, а также непосредственно — министру образования и науки правительства
России. Потому что их попытки сегодня представляются попытками не кардинального
перестроения всей системы образования и науки, в коем и то, и другое нуждаются,
а лишь некими отдельными шагами, усилиями произвести декоративный ремонт, не
меняя при этом сути.
Точнее сказать так: может быть, сегодняшний министр
образования и науки и стремится изменить кардинальным образом положение в научной
сфере. Но те шаги, которые предпринимаются, носят по своей сути частный и
декоративный, не кардинальный и не глобальный характер.
Что произошло в нашей науке за последние десятилетия? Она
стала очень «доброй».
Под этим словом мы понимаем такое отношение коллег друг к
другу, когда самый естественный способ оценки деятельности другого ученого —
это, по сути, равнодушное отношение. Ложная, а может быть — и не ложная, но
постоянная и неизменная похвала его работе.
Это — абсолютная компромиссность, готовность принять любой
научный труд, не ставя перед собой задачи оценить его объективно.
В свое время один из западноевропейских философов Теодор
Адорно, описывая разные состояния человеческого общества, выделил такое
понятие, как «человеческий ком».
Этим термином он определил такое состояние общества, в котором
нарушены структурные связи, в котором любого члена общества готовы принимать и
любить просто за то, что он свой, исключая саму возможность объективной
надличностной оценки. Состояние «человеческого кома» — это деструктурированное
состояние общества, где людей судят не по объективным критериям, а по критериям
родовым. Если ты близок — то ты «хороший», не важно, какими качествами ты при
этом обладаешь.
Бытие и ничто
В свое время, когда рухнула советская наука, возникло
предположение, что может быть именно в тех тяжелейших условиях, в которых
очутились образование и наука и существовали в этих условиях десятилетия, может
быть, именно тогда, когда в образовании и науке совсем не стало денег, в ней
останутся только «фанаты», готовые трудиться не за заработную плату, а за «идею»,
будут стремиться к конкретному результату.
Но практика показала, что отказ от финансирования науки
приводит не к естественному отбору, в результате которого остаются лучшие,
способные работать во имя идеи, а не во имя зарплаты, а наоборот.
Скорее, в науке остаются люди средних способностей, не могущие
себя проявить, реализовать на каком-либо ином поприще, люди, предпочитающие
пусть небогатое, но тихое и спокойное существование в лоне университетов и
научно-исследовательских институтов.
То есть отсутствие финансирования не поляризовало науку, а
усреднило ее.
И на этом фоне мы видим, что в науке одной из главных
ценностей остается ученая степень.
Отношение к ученой степени за последнее время изменилось.
Потому что в новом обществе, которое строится уже несколько десятилетий,
потребность в регалиях, потребность в чине, «в ордене» оказалась крайне велика.
И ученая степень превратилась именно в сословный знак,
который, — конечно, очень символично, — но выделяет человека из общей массы.
И как только это произошло, как только ученая степень стала
осознаваться как знак принадлежности к некоему сословию, она погибла
окончательно. Потому что получать эту степень ринулись десятки, сотни, тысячи
людей, принципиально далеких от науки.
И это усугубило ситуацию. Произошла полная девальвация ученой
степени.
И сегодня предстоит осознать, что и как предстоит делать
дальше. Потому что в том положении, в каком сегодня находится наука в нашем
современном обществе, дальше существовать нельзя.
Миф о Сизифе
Сегодня мы должны ответить на один простой вопрос: что нужно
сделать для того, чтобы развивалась научная мысль?
И очевидно, что мы должны отказаться от бюрократического
аппарата, который обволакивает науку. Который, точнее сказать, стоит над
ученым, научным сообществом и решает вопрос: принадлежит тот или иной человек к
науке или не принадлежит.
На сегодняшний день мы видим, что двухступенчатая система —
кандидат наук и доктор наук — себя практически не оправдывает. Потому что сами
степени, получаемые исследователями, не осознаются как результат именно научной
деятельности, как итог научной деятельности.
В научной среде давно утвердилось следующее представление: что
получение ученой степени, защита диссертации — это сдача экзамена на чин, ни
больше и ни меньше. Никто и никогда эту диссертацию читать не будет. А сам
процесс защиты — это, говоря языком самих защищающихся, «пять минут позора и
затем долгие годы процветания».
То есть, сама защита и получение степени перестали быть
событием, как-либо связанным с наукой. Это превратилось в событие исключительно
бюрократическое, никак не регламентирующее, не утверждающее, не поддерживающее
научную значимость работы.
Сегодня — особенно в гуманитарных, общественных науках, — складывается
впечатление, что защита диссертации и получение ученой степени не требует
открытий и каких-либо научных прорывов как таковых.
Для защиты и получения степени достаточно лишь совершить ряд
действий, которые требуют усидчивости, которые требуют времени, которые требуют
организованности, — но не требуют ничего более.
Сегодня кажется, что любой человек, обладающий трудолюбием,
может получить какую угодно степень. То есть, сегодня наука превратилась в
лучшем случае в поддержку трудолюбивых людей – и все.
Негативная диалектика
Мы видим, что сегодня ученая степень утратила саму связь с
наукой. Министерство пытается изменить ситуацию, но идет, на наш взгляд,
тупиковым путем. Почему?
Ситуация стала выглядеть определенным образом после скандалов
в Высшей аттестационной комиссия (ВАК) министерства образования и науки
Российской Федерации, после ареста главы ВАК Феликса Шамхалова в этом году, чей
научный статус и научный авторитет еще нужно заново осознать и понять — это
действительно был ученый, который готов был брать взятки? Или это был человек,
вообще не имеющий к науке никакого отношения и получающий свои степени по
каким-то другим каналам и обстоятельствам?
После прихода новых чиновников в Высшую аттестационную
комиссию было заявлено, что эти люди не будут допускать «липовых» диссертаций.
И получается, что опять мы уповаем не на законы, не на структуру,
не на принципы, не на объективную организацию дела. Мы уповаем на неких людей,
которые в отличие от предшественников, не будут брать взятки, не будут
закрывать глаза на глупость, не будут позволять знакомым или знакомым знакомых
иметь какие-то льготы при получении ученой степени — и так далее.
Мы снова идем тем путем, которым, собственно говоря, шли на
протяжении всего предшествующего советского периода. Мы верим, что человек
добр, умен и порядочен. И мы не стремимся создать саму систему такой, которая
бы не позволяла проявить человеку свои худшие качества.
Мы не хотим создать такую систему отношений в науке, когда бы
по объективным критериям человек, который написал слабую работу или просто ее
позаимствовал, не мог бы получить степень.
Тот путь, которым мы идем сегодня — это на самом деле путь,
задерживающий научное развитие. Потому что сегодня чиновники мыслят получение
степени прежде всего как путь, на котором нужно преодолеть много препятствий.
Но эти препятствия носят скорее не качественный, а количественный характер.
Например, сегодня для того, чтобы получить степень доктора
наук, нужно, по новому положению, опубликовать 15 статей в изданиях, входящих в
список ВАК. Причем — в различных журналах.
Это, конечно, попытка сделать более объективной оценку
деятельности человека, чтобы он не был привязан к одному изданию, чтобы он не
публиковал свои статьи в одном издании, чтобы он мог продемонстрировать свои
знания многократно.
Но здесь сразу возникает много вопросов. Один из них такой: а
если человек сделал открытие, описание которого умещается на страницах одной
статьи? Зачем ему писать еще 14 статей? Особенно это очевидно, когда речь идет
о таких науках, как физика, химия, где прорывная идея может быть
сформулирована очень кратко.
Получается, что человек, сделавший открытие, вместо того,
чтобы сразу получить научную степень, должен будет совершить еще массу
формальных шагов.
Это — одна из особенностей. Второе наблюдение показывает, что
сколько статей ни нужно было бы опубликовать, их скорее опубликует не ученый,
занятый исследовательской работой, а как раз человек, у которого есть либо
связи, либо те же трудолюбие и кропотливость. И он будет раз за разом рассылать
эти статьи в различные издания и добиваться желаемого количества публикаций.
Таким образом, этот критерий не стимулирует науку.
И что мы видим? Мы видим, что подобная препона опять же
создает почву для коррупции. Потому редакторы изданий из особого списка Высшей
аттестационной комиссии получают возможность выбирать авторов, выстраивать
очереди на публикацию и сегодня порой годами нужно ждать, чтобы тебя
опубликовали в «нужном» журнале.
Для науки, особенно современной, эта ситуация абсурдна:
сегодня новое знание, уже сформулированное, уже оформленное в текст должно
годами ждать того, чтобы быть опубликованным. И этот текст не имеет права
появиться в другом месте.
И хорошо, если речь идет именно о некоей формальной статье — а
если это открытие?!
И еще одни очень показательный факт. На сайтах, где размещена
официальная информация о научных степенях и диссертациях, рядом висят баннеры,
предлагающие докторскую диссертацию «под ключ» за смешные 300 000 рублей.
Без комментариев.
Все это говорит о том, что современная система, которая
пытается выстроить объективное отношение к научному знанию, к результату научного
исследования опять же идет по пути запрета — по экстенсивному, а не
интенсивному пути.
Бытие и время
Какой же выход из этой ситуации?
Возможны различные направления поиска этого выхода, но одно из
них таково.
На сегодняшний день мы видим, как по отношению к ученым власть
проявляет некое абсолютное недоверие. Вообще говоря, это недоверие
распространяется на все сферы жизни. Это абсолютная закономерность всех наших
общественных отношений.
Власть не верит стране.
Власть подозревает, что если нет контроля из столицы, из
центра, то на местах ничего не будет — а будет только зло, порок и
преступление.
И сегодняшняя проблема в науке, вытекающая из этой общей
проблемы, заключается в том, что наука разделилась на ученых и на огромный
бюрократический аппарат, который долго и неповоротливо решает судьбы ученых и
их работы.
Очевидно, что наука должна обрести принципиально иную свободу.
Очевидно, что наука, университеты должны сами решать судьбу своих коллег.
Должно постепенно возвращаться понятие научной репутации, которое
сегодня утрачено. А наука — это такая сфера, в которой, единожды солгав,
единожды допустив некий компромисс и позволив стать ученым человеку, лишенному
каких-либо данных, — ты открываешь путь к размыванию всяких критериев.
И сегодня этот путь пройдет до конца.
Сегодня понятия научной репутации нет. Сегодня ученые крайне
мало читают друг друга. Потому что сегодня вопрос репутации решается,
собственно говоря, только во время защиты, во время этой бюрократической
процедуры, — и этого достаточно.
Нужно создать такую систему, чтобы само научное сообщество
решало, что достойно быть научным явлением, а что не достойно, кто достоин
иметь научный статус, а кто нет.
И очевидно, что нужно отказываться от двухступенчатой системы.
Такие проекты существуют в российском министерстве образования и науки. То
есть, министерство все-таки пытается найти какие-то продуктивные решения, но
осуществить их на практике решимости нет.
Нужно, во-первых, оставлять лишь одну научную степень, а
главным критерием научной продуктивности делать монографии и статьи, которые
будут обсуждаться научным сообществом и выходить в рамках механизма постоянного
научного контакта.
Нужно отказаться от бюрократического аппарата. Во многих
странах ученая степень присваивается лишь самим университетом, а не некоей
высшей государственной структурой.
Ну и, наконец, важно помнить, что в различных странах, в
частности, в Соединенных Штатах Америки, научная степень — это не пожизненный
титул.
Потому что сегодня наши ученые и чиновники, присваивая себе
эти степени как титулы, готовы их даже своим внукам завещать.
А на Западе научная степень — это лишь некий знак
приобщенности к науке, который нужно постоянно подтверждать. И если в течение
нескольких лет ты наукой не занимаешься и у тебя нет никаких публикаций, то ты
научной степени лишаешься.
Так, конечно, жить труднее.
Понятно, что сегодня состояние нашей науки таково, что многие
хотят жить спокойно, вольготно и расслабленно. К сожалению, в такой атмосфере
наука не может двигаться вперед.
Наука — это дело не только молодых. Но наука — это дело людей
думающих, людей, двигающихся вперед, людей ищущих и не перестающих искать.
