Сергей Воронов. Уже на свободе: «Дерипаска оказался сильнее Путина».

Валентина Бузмакова. Итак, Сергей Васильевич, вы на свободе –
условно-досрочное освобождение. Это говорит о том, что вы, все-таки,
согласились с приговором?

Сергей Воронов. Нет, не согласился.
Есть постановление пленума Верховного суда, который дал разъяснение судам, что
признание вины не является основанием для применения условно-досрочного
освобождения, т.е., это незаконное требование.

В.Б. А почему же,
когда разговор заходит о деле Ходорковского, говорят, что, если он признает
вину, то будет досрочно освобожден?

С.В. Это говорят
про помилование. Когда надо написать прошение президенту о помиловании, то в
этом случае надо признать вину. А условно-досрочное освобождение – это
досрочное освобождение.

В.Б. То есть, вы вели себя в тюрьме, как паинька, и власть пошла на
то…

С.В. Суд. Суд рассматривал
документы, которые пришли из учреждения, где я находился. А вину я не признал.

В.Б. Итак, шесть
лет назад вас арестовали, и несколько дней назад вы вышли на свободу. Свобода
ли это?

С.В. Это условная
свобода. Есть ограничения, которые запрещают 
мне покидать пределы Российской Федерации. Я обязан ежемесячно
появляться в отделе внутренних дел с тем, чтобы доказывать, что я занимаюсь
общественно-полезным трудом, не нарушаю законов. Естественно, не должен
нарушать ни административное, ни гражданское законодательство, потому что все
это может вернуть человека в зону.

В.Б. Если вы
перейдете неправильно улицу, вас может остановить патруль…

С.В. Любое
правонарушение.

В.Б. Как же вы
собираетесь в таких условиях жить и работать?

С.В. Я же как-то
четыре года не нарушал закон, находясь в тюрьме. А там, в криминальной среде
сделать это очень просто. Главное – знать правила игры.

В.Б. Вы сказали,
что должны трудиться. Это обязательное условие?

С.В. Конечно.

В.Б. И чем вы
собираетесь заняться? В Нижегородской области или в Москве?

С.В. Я думаю, что
буду работать на территории Российской Федерации. Говорить, что я буду привязан
к какому-то региону, наверное, не стоит.

В.Б. А конкретно к
какому-нибудь проекту?

С.В. Проектов очень много. Они связаны и с Иркутской областью, и в целом
со страной. Ведь я в последние годы занимался исключительно экономикой. И в
правительстве Иркутской области я отвечал за финансово-экономический блок.

В.Б. Но сейчас такая политическая пора, а вы один из лучших
политических менеджеров российского масштаба. Политика вас абсолютно не
интересует?

С.В. Вопрос не в
этом. Если мы живем в этой стране, то мы все участвуем в процессах, которые
здесь происходят. Всё зависит от того, какая конкретно ситуация будет в момент
времени.

В.Б. Прохоров идет
в президенты. Вы с ним работали, в его структурах. Не значит ли это, что
Прохоров позовет вас руководить избирательной кампанией в Нижегородской
области?

С.В. Я думаю, что
нет. Михаил Дмитриевич – один их лучших бизнесменов на нашей планете. Весь его
путь доказывает, что он создал себя сам. И весь тот бизнес, которым он
руководит – его детище, его достояние. За любое дело он берется основательно. Я
планирую с ним встретиться в ближайшее время и обсудить, насколько серьезны его
планы. В зависимости от этого разговора буду принимать какие-то решения.

В.Б. Встретится ли
он с вами? Вы не изгой, Сергей Васильевич?

С.В. Нет, не изгой.
Я общаюсь не только с бизнесменами, но и с политиками, причем, самого высшего
ранга на уровне руководства Российской Федерации.

В.Б. Вы сохранили
какие-то привязанности к нижегородской политике?

С.В. Здесь сейчас
практически нет никого, с кем я раньше работал. Ни Шанцева,
ни Кондрашова я лично не знаю. Никогда нигде с ними не работал. В любом случае,
это моя родина.

В.Б. Но в Нижегородской области тоже большие перемены. Приезд молодого
полпреда, я думаю, спутал карты многим. И это уже не безграничное правление
одного человека — Шанцева, то, что мы наблюдали в
последнее время. Я думаю, что с молодым полпредом придут новые люди с
возможностями, и Нижегородскую область тоже ждут перемены.

С.В. Мне кажется, в
целом перед страной стоят новые вызовы. Эпоха нулевых закончилась, и все мы
хотим перемен.

В.Б. У вас было
время поразмыслить. Вы, несомненно, интересовались событиями, которые
происходят в стране.

С.В. Да, изменились
ценности. Если раньше люди думали о том, что покушать, что надеть, что купить
для жизни, то сегодня другая проблема – что делать дальше? И все больше людей
задумывается над этим. В какой стране жить? Когда у человека появляется
экономическая независимость, то ему хочется быть независимым и в своих
поступках, делах плюс есть возможность выбрать место проживания. И отсюда новый
вызов для нашего общества. Люди задают вопрос: «Почему на протяжение последних лет не меняется жизнь к лучшему?» К лучшему не в
мелочах, а концептуально.

В.Б. Не кажется ли вам, что все политтехнологии
резко устарели и остались в той, другой жизни? Что настало время других
технологий?

С.В. Не только
технологии отстали, мы сами отстали. Мы принципиально лет на 30-40 отстали от
развитых государств. Мы пытаемся называть себя развитой державой, у которой
есть  сильная армия, есть социальные
институты, а на самом деле лет на 30-40 отстали от тех стандартов, которые есть
в других государствах. И многие наши сограждане, которые посещают эти
государства, это явственно ощущают. Они видят, что качество жизни может быть
другим, и это главный вызов сегодняшнего дня. Главное сегодня – улучшить жизнь
не в мелочах, а принципиально. Вытянуть здравоохранение, образование на уровень
ХХI века.

В.Б. Мы находимся
накануне президентских выборов. Скажите, кто сыграет главную роль – поколение,
которое вышло на Болотную площадь, площадь Минина, или старушки, которых в
очередной раз задобрят, военнослужащие…

С.В. Меня мало
интересует исход выборов президента. Вопрос в другом.
Тот человек, который получит власть в марте этого года, сможет ли он предложить
обществу то, на что общество рассчитывает, не на словах, а на деле. Если
человек, пришедший к власти, эти ожидания не оправдает, то
сколько бы ни было военных, полиции этот вырывающийся из глубины нашей державы
протест невозможно будет остановить. Лидер считается лидером тогда, когда он
выражает желания и чаяния большинства. Поэтому любой – Прохоров ли, Путин ли –
смогут ли соответствовать ХХI
веку? Мне почему-то кажется, что нет. Какая у нас сегодня страна? У  нас напрочь рухнула
правоохранительная система. Главный показатель – не то, как работают суды,
полиция, а то количество людей, которое находится в тюрьмах. Это показатель
криминализации общества. Люди попадают в тюрьму за глупейшие преступления – за
кражу велосипеда, за мешок картошки. Выходят они из этого учреждения
подготовленными разбойниками, при том, что тюрьмы они
уже не боятся.

В.Б. А вы тюрьмы
боитесь?

С.В. Я уже тюрьмы
не боюсь.

В.Б. И вы сидели с
такими людьми?

С.В. Все четыре
года. Правоохранительная система оттопталась на мне
по полной программе. Было сделано всё, чтобы уничтожить меня, прежде всего,
морально. Начиная с самого первого дня, я находился в гуще криминальных
страстей. В Новосибирском
СИЗО меня содержали в камере с убийцами и насильниками, что противоречит,
кстати, российскому законодательству. Новосибирский прокурор по нашей жалобе
пытался за меня заступиться, но не смог. Я бы не хотел всех сотрудников
правоохранительных органов ставить в один ряд. Это было бы неправильно. Я,
проходя все эти испытания, встретил очень много
порядочных людей. И судьи есть порядочные. Но этих людей система тоже
уничтожает. Как только оперативник, или 
судья, или прокурор начинают высовываться, их так жестоко «бьют по
голове». И такого количества сотрудников правоохранительных органов, которые
сегодня садятся в тюрьму, не было в нашей стране никогда! И я бы понимал, если
бы это действительно были коррупционеры, оборотни в погонах. Садятся молодые
парни, оперативники, которые сунули свой нос не туда, куда следует, которые вышли
на след наркобаронов. А наркобаронов  крышуют люди в
больших погонах. Этого парня, который вышел на след наркобарона,
подставляют под копеечную взятку и закрывают на 5-7 лет в тюрьму. Я видел в
зонах людей, которые посмели вынести смелый приговор. Вчера он был федеральный
судья, а сегодня — Вася-бандеролька, носит на зоне посылки.

В.Б. Надзорные
органы его уважают?

С.В. Здесь есть
свои условности, и нельзя придавать романтики этим отношениям. Ты с
человеческими качествами можешь оказаться на самом дне.

В.Б. Какие качества помогли вам выжить на зоне?

С.В. Я не буду
лукавить, меня защищали.

В.Б. Крышевали?

С.В. Нет, защищали.
Если бы я остался один на один с самим с собой, меня бы сломали.

В.Б. Вы были под
защитой криминальных структур?

С.В. Нет, но
криминальным структурам пришлось считаться с определенным мнением.

В.Б. Вам повезло.

С.В. Мне очень
повезло. Нужно понимать, что все зависит от ситуации. Например, в Новосибирске
была одна ситуация. Мне было очень тяжело в СИЗО общаться со следователями, оперативниками,
потому что четко чувствовался заказ. В Иркутске
порядка намного больше.

В.Б. Вам хоть один
приличный человек системы встретился во время этого дела?

С.В. В Иркутске очень много приличных людей, которые работают в этой системе
– в системе исполнения наказаний, в прокуратуре, в судах.

В.Б. Может быть,
потому что вы были вице-губернатором Иркутской области?

С.В. Это отягчающее
обстоятельство. Если бы я был просто чиновником, все было бы намного проще.
Судья Алёхина, которая применила ко мне в качестве меры пресечения арест, написал
в постановлении, что я «высказываю своё мнение в СМИ, оказываю давление на
следствие». Оказывается, высказывание мнения в СМИ представляет угрозу для
следствия. И это основание, чтобы вас поместили в тюрьму.

В.Б. Сколько вам еще осталось быть под колпаком у этой системы?

С.В. Это всё очень
условно. Формально я свободен, так же, как и вы. Люди, которые сегодня ходят по
улице, еще не в курсе, что завтра они могут оказаться в тюрьме. Но я видел
множество людей, которые попадали за решетку просто потому, что кто-то сказал,
что он что-то слышал.

В.Б. Что будет с Тишаниным?

С.В. Я бы не хотел
петь ему хвалебных од. Если бы он в тот момент, когда меня арестовали, занял бы
более жесткую позицию, если бы он защищался, если бы он боролся, то ситуация
была бы другая. К сожалению, Александр Георгиевич следовал инструкциям из
федерального центра. А эта его  позиция
привела к той плачевной ситуации, в которой он находится последние  4 года. Он ничего не сделал, чтобы мне
помочь.

В.Б. Из вас
выдавливали на него показания? Вы его не сдали?

С.В. Никто не
выдавливал показаний. Нечего было сдавать. С меня требовали сотрудничество по
заданному плану. Никого не интересовала истина. Я с первого дня активно давал
показания. Но эти показания не устраивали. У них была своя схема.

В.Б. А вы ей не
соответствовали.

С.В. Конечно, я
говорил, что врать не буду, потому что за каждое сказанное сегодня слово надо
будет отвечать всю оставшуюся жизнь. И самое
удивительное, что вся эта организация работает за государственный счет.

В.Б. Вы попали в
жернова государственной машины, на себе почувствовали это лихо. Возможно ли было этого избежать? Где вы поступили
неосторожно? Когда приехали в Иркутскую область?

С.В. Я изначально
говорил, что все это уголовное дело было не против конкретного человека. Это
была месть определенных финансово-промышленных групп государству за то, что
государство пыталось восстановить некую социальную справедливость. Государство
в лице Президента Путина, в лице назначенного им личного представителя
губернатора Тишанина пыталось потребовать исполнения
законов в экономической сфере с финансово-промышленных групп, которые в
последние десятилетия грабят Иркутскую область, вывозя огромные капиталы за
рубеж.

В.Б. А почему же
государство не защитило государственного человека Тишанина?

С.В. Я неоднократно
говорил Александру Георгиевичу: «Правильно ли мы поступаем, что идем в такой
жесткий фронт с финансово-промышленными группами?» Он мне в ответ: «Я выполняю
прямое указание президента и правительства Российской Федерации. Мне указано,
чтобы занимался этой работой ничего не боясь». По
факту получилось, что все, что мог сделать президент Путин для своего
представителя – не защитить его, а просто не посадить в тюрьму – пока. Хотя
уголовное дело Тишанина активно расследуется и,
скорее всего, пойдет в суд.

В.Б. Итак,
Дерипаска оказался сильнее Тишанина, и Дерипаска
оказался сильнее Путина. Получается так?

С.В. Безусловно. И не просто сильнее. Государственная система
настолько слаба, что она не может противостоять коррупции. Да что там говорить,
коррупция находится как блок в этой системе. Если этот блок вытащить, то
система рухнет. Существуют специальные структуры, которые живут за
государственный счет и при этом не брезгуют…  Я бы не стал говорить, что это Дерипаска, что
это Вексельберг, что это другие предприниматели, чей
бизнес имеет отношение к Иркутской области. Получилось так, что они все до
одного были заинтересованы в уничтожении правительства Тишанина,
потому что это правительство заставляло их быть социально ответственными,
требуя платить налоги в региональную казну.

В.Б. В результате
вы получили жесточайшее сопротивление. Они полностью взяли ситуацию в свои
руки?

С.В. Конечно.

В.Б. А вы стали
заложником этой ситуации.

С.В. Более того,
это клише. Это работает и в других регионах.

В.Б. Это могло
случиться и в другом регионе?

С.В. И оно
случается. Посмотрите, как сотрясает Владивосток. Сегодня все заместители Дарькина побывали в тюрьме. Только Дарькин
остается на своем посту, потому что он находится под защитой президента. Я
говорю это к тому, что этот системный сбой требует отдельного анализа. Когда
высшее руководство страны формирует задачу в интересах общества и государства,
государственные люди начинают эту задачу решать. И государство же, только за
наличный расчет, начинает уничтожать этих людей, которые поставлены эту задачу решать. Те проекты, которые делало правительство Тишанина в Иркутской области, остаются уникальными и на
сегодняшний день. Но все они забыты только по одной причине, что все они
выводили регион на совершенно иной качественный уровень жизни. А именно этого и
боятся вертикально интегрированные финансово-промышленные корпорации. В
доказательство моих слов я бы хотел сослаться на материалы заседания
правительства Российской Федерации от 10 мая 2007 года. В ходе этого заседания
губернатор Тишанин впервые в истории страны
представил уникальную программу развития Восточной Сибири. Так вот. Тишанин предварительно обошел всех членов правительства и
обсудил, о чем будет идти разговор. Фрадков начинает заседание правительства: «
… К сожалению, деньги не задерживаются в Иркутской области. И эта проблема
должна быть проанализирована, и сделаны соответствующие выводы…». А вот цитата
из выступления Тишанина – «…сдерживающим фактором
является сложившаяся ориентация экономики на производство и экспорт сырья.
Собственники вертикально интегрированных компаний не развивают глубокую
переработку ресурсов области. В регионе размещены только центры затрат. Сегодня
федеральное законодательство предоставляет значительные льготы, в том числе, по
доле субъектов федерации. Например, ставки налога на прибыль, что приводит к
выпадению значительного объема доходов регионального бюджета».

Все
участники этого заседания, включая нынешнего Президента Медведева, который
тогда был вице-премьером, Греф и другие высказались
однозначно, что, если не решить вопросы стабилизации жизни в Восточной Сибири, то
трудно будет сохранить этот регион как форпост Российской Федерации на востоке.
Если не прекратить вывоз капитала, который осуществляют финансово-промышленные
группы, то беды не избежать. Что получилось после этого знакового заседания
правительства? — Череда уголовных дел, которые были возбуждены не Москвой, не
Иркутском, а именно Новосибирском, следственной группой, которая работает
исключительно на заказ.

В.Б. И, наверняка,
под прикрытием федерального округа.

С.В. Да, господина
Квашнина, который сегодня с работы уволен. Я всегда говорил, что всё тайное
становится явным. И планомерное разграбление крупнейшего региона нашей страны
не может остаться незаметным. Я вернулся в Нижний Новгород. Я в восторге! Такие
разительные изменения! Я не скажу, что это заслуга какого-то конкретного лица.
Это общий труд, общая заслуга. И в каком ужасном состоянии находится город
Иркутск и другие города Иркутской области! При том,
что по своему экономическому потенциалу Иркутская область в 3-4 раза превышает
Нижегородскую область. Древесина, уголь, железная руда. Только энергетические
кампании в 50 раз перекрывают выработку электроэнергии в Нижегородской области.

В.Б. Вы так горячо
об этом говорите. Вам это до сих пор чрезвычайно интересно?

С.В. Это наша
страна. Если не создавать достойные условия жизни на территории своей страны,
люди будут уезжать. Социальные пособия и увеличение зарплат не помогут. Нужно
коренным образом менять уровень жизни.

В.Б. Тишанин пытался, Путин. О чем вы сейчас говорите?

С.В. Да. Вот
выступление Грефа на том заседании правительства: «За
последний год в области произошли просто радикальные изменения. Очень серьезно
обновлена команда губернатора, очень сильная команда губернатора. Внятная
постановка целей. Область стала одним из лидеров во всех федеральных
мероприятиях».

В.Б. А почему же
они все молчали, когда началась эта бодяга?

С.В.  Когда на государственном
уровне ставятся задачи не просто развития, а выживаемости, идет мощное
противостояние.

В.Б. Так после
этого заседания начались те репрессии?

С.В. Конечно.

В.Б. Это был знак
для врагов Иркутской области?

С.В. А вот как заключил
то заседание Фрадков: «Я хотел бы попросить всех коллег оказывать содействие
тем усилиям, которые предпринимают руководители в регионе…
Порочный круг у нас цепляет одно за другим, и если не будет прорыва,
реального перехода в нашей работе на какие-то конкретные действия, то это все
останется благими пожеланиями… Это и будет со стороны федерального центра в
значительной степени поддержкой усилиям губернатора с его командой».  То есть, Тишанин
выполнял четкую команду президента, за что и пострадал.

В.Б. Иркутские
недоброжелатели взяли верх и, по сути, победили государственную систему.

С.В. Конечно.
Следующий губернатор, которого прислал туда Путин, погиб через год. «Совершенно
случайно» разбился на вертолете 9 мая.

В.Б. Это была
сильная кандидатура?

С.В. В любом
случае, это была креатура Москвы.

В.Б. А о следующем
губернаторе страна знает только по всяким смешным случаям.

С.В. …Который практически закрыл все проекты развития региона. Сегодня
губернатор Мезенцев активно работает со всеми финансово-промышленными группами.
Если мы посмотрим на его кабинет, то там читаются лица, которые просто являются
сотрудниками этих финансово-промышленных групп.

В.Б. Губернаторы
стараются жить в дружбе с олигархом Дерипаской. В Нижегородской области,
кстати, тоже.

С.В. Потому что государство не в состоянии защитить тех людей, которые
работают на это государство. Это, в том числе, касается, как ни странно, и президента
нашей страны. Если кто-то думает, что президентство – это навсегда, то история
показывает, что даже великие оказываются под следствием.
Вспомните историю с судом над Гельмутом Колем. Два
года условно получил Жак Ширак. Президента Мубарака
предлагают повесить. И кто предлагает? Прокуратура Египта. Ярким показателем
является процесс над Тимошенко. Семь с половиной лет без перспективы на
какое-то освобождение. Еще 15 уголовных дел. Все эти пазлы
выпали из одной картинки – картинки прошлого. И мы обязаны не просто
переосмыслить всё это, мы обязаны сделать такие серьезнейшие шаги, которые уже
сделаны в цивилизованном мире, чтобы защитить свое общество от распада.

В.Б. Чувствую я,
что вы пишите очередную книгу.

С.В. Да, это так. И
я хотел бы сделать достоянием общественности те мысли, которыми я живу
последние годы. Это не будет автобиографическая книга. Я хочу поднять вопросы,
которые волнуют миллионы людей. Миллион людей сегодня сидит за решеткой.
Сколько сломанных судеб!

В.Б. Правда ли, что
уже вся Сибирь под китайцами?

С.В. На сегодняшний
день в городе Иркутске существуют подпольные китайские банки под носом у
правоохранительных органов. Сегодня в этих банках граждане Китая могут свободно
получить любую сумму денег в российских рублях, не вывозя их через границу.
Чтобы купить на эти деньги драгоценные и полудрагоценные камни, золото и все
прочее. Сегодня используется чудовищная схема. Приезжает какой-нибудь китайский
гуру и поселяется в маленьком домике на окраине Иркутска. Находит русского,
который начинает работать на него. Этот русский создает фирму, которая
полностью работает на китайские деньги, на экономику Китая. Со стороны вы не
увидите ни одного китайца, ну, разве что на рынке, торгующего дешевыми шмотками. Сегодня китайцы используют изощренные способы. Они
знают, как взять Россию без боя. Они знают наши слабости. Сегодня китайцы
активно женятся на русских женщинах, потому что они не пьют алкоголь, не
употребляют наркотики, они могут работать по 20 часов в сутки. И вот так тихо,
спокойно идет окитаячивание России, Азии.

В.Б. Так что скоро политику в России будут делать китайцы?

С.В. Совершенно
верно. А наша система наших русских парней за велосипед, за ботинки, за кусок
хлеба засовывает на три, четыре, пять лет в колонию, где этот молодой человек
обучается всем премудростям преступного мира. Ему не нужны ни семья, ни дети.
Так за государственный счет формируется, как бы раньше сказали,
деклассированный элемент.

В.Б. Кто вы сегодня?
Сибиряк, москвич, нижегородец? Или это неважно?

С.В. Россиянин.
Наша страна не должна стоять особняком. Мы должны войти на равных в этот мир. Рассказ
о том, что у России должен быть свой путь, своя история, мне кажется, из
прошлого. Надо быть современными людьми и жить в открытом мире. Мы сами себе
выдумываем какие-то сложности, сами себя пугаем. Еще десять лет назад были
проблемы – как стариков накормить, как детские пособия выплатить. Сегодня они
решены. Конечно, хлеб насущный важен. Но были периоды в истории, когда люди
материально жили очень плохо, но чувствовали себя богатыми в
другом. Главное, чтобы человек был в согласии с самим с собой, чтобы у него
были стимулы жить.

В.Б. Как семья жила
без вас? Трудно?

С.В. Первый удар
система пыталась нанести именно по моей семье. Следователи, оперативники делали
всё, чтобы разрушить мою семью. Мне говорили сотрудники правоохранительных
органов: «Работайте с нами, иначе мы разрушим вашу семью». Если бы не мудрость
моей жены, моей матери, мне пришлось бы очень-очень тяжело. Моя мать не
дождалась меня из тюрьмы. Она умерла в августе прошлого года. Я очень
благодарен своим родным, близким, которые выдержали всё и помогли сохранить
семью. И я думаю, она будет развиваться, увеличиваться, и мы будем жить долго и
счастливо.

В.Б. Вы хотите
сказать, что вы ждете ребенка?

С.В. Как Бог даст.