Толка не будет, но не принять нельзя

Перспектива борьбы с коррупцией по программе, принятой правительством Нижегородской области (причем, скорее не борьбы, а измерения ее) покажет, наверное, что заявленные показатели будут достигаться. Если планируется снижение, то и будет показано снижение.

Реального уменьшения коррупции, уверен, не произойдет. Пролистав эту программу, я понял, что под этим словом они подразумевают бытовую, низовую коррупцию – не будете давать взяток, не будут брать. Наверное, справедливо. Но коррупция – это не только взятки.

Главная коррупция – это монопольное положение, монопольная экономика, отсутствие конкуренции. А фундаментальная основа коррупции это политическая монополия, несменяемость верхних эшелонов власти, отсутствие независимого суда, независимых средств массовой информации.

Тут достаточно посмотреть, как часто и по каким основаниям меняются составы местных легислатур. А меняются они нередко из-за обвинений в коррупции. Исходят эти перемены от вышестоящих властей, но еще неизвестно, стоит ли за этим реальная коррупция.

Существует несколько видов коррупции, о которых сейчас вообще ничего не говорят.

Коррупция – это торговля влиянием, и в депутатском корпусе она процветает.

Коррупция – это инвестиции в частных интересах, когда приближенные к власти депутаты и чиновники, вышедшие из бизнеса рассматривают вопросы об инвестициях, имея в виду прежде всего свои выгоды.

Коррупция – это монополия на распоряжение бюджетными средствами.

Коррупция – это сращивание власти и бизнеса, и никакие «Команды правительства» этому не помешают.

Говоря о коррупции, мы забываем о полковнике Захарченко с миллиардными запасами денег, о Дмитрии Михальченко из холдинга «Форум», которого чуть не посадили, но смягчили наказание, передав часть бизнеса семье генерала Мурова из Федеральной службы охраны. Таких примеров огромное количество.

Почему, например, арестовал Абызова – что он, коррупционер? Да нет, просто когда в свое время он был в правительстве Российской Федерации, он пытался ограничить влияние власти на бизнес, в результате чего с ним сейчас сводят счеты. К тому же он человек небедный и смягчение суровости наказания обойдется ему в пару-тройку сотен миллионов долларов.

Почему не говорят об этой коррупции? Почему рассматривают только взяточничество?

Известны расчеты от Андрея Мовчана, к мнению которого нужно прислушиваться, о том, что если бы сделать настоящие конкурентные закупки в государственных компаниях, эффективность их сразу бы выросла на искомые двадцать процентов.

Вообще есть расчеты, показывающие, что если устранить монополизацию в государственных компаниях, то эффективность их деятельности вырастет очень существенно. Пока же они ведут свою деятельность, имея в контрагентах близкие к ним структуры. Фаворитизм, непотизм – это все о них.

Принимая подобные программы, все те, кто их разрабатывает и подписывает, прекрасно понимают, что толка от них никакого не будет. Но не принимать и не подписывать они не могут – есть планы борьбы с коррупцией.

В результате они получают недоверие не только к этим программам, но и к тому, чем они действительно хотели бы гордиться – к той же Стратегии-2035. Когда эти документы соседствуют, создается впечатление бесполезности вообще всякой деятельности правительства на фоне нерешенности всех вышеназванных проблем.

14 апреля в 21 округе состоятся выборы, и надо будет посмотреть на степень их фальсифицированности. Это тоже будет свидетельствовать о политической коррупциогенности в регионе.