Доминантный сценарий выборов

«АПН – Нижний Новгород» публикует фрагмент выступления руководителя нижегородского филиала ФоРГО Евгения Семенова на состоявшемся 12 сентября 2018 года заседании Нижегородского эксперт-клуба, посвященном теме «Выборы 2018 как индикатор грядущих изменений политического ландшафта в России».

По оценкам экспертов ФоРГО, большинство выборов прошло по так называемым доминантным сценариям. То есть, победители были известны заранее. Если и велась какая-либо борьба конкурентная, то, как правило, это борьба за второе или за второе и третье место между другими участниками выборов.

Требуется пояснить, что такое доминантный сценарий. По определению ФоРГО, это такой сценарий, когда глава субъекта или исполняющий обязанности либо с самого начала явно доминирует в силу заслуг, которые у него уже есть, и электоральной поддержки, которую он накопил за предыдущий период, либо, соответственно, это та самая ситуация, когда серьезные оппоненты, мало-мальски имеющие вес, в регионе отсутствуют. Иногда это бывает условное доминирование, даже я сказал бы – искусственное. Причем, оно обеспечивается тем, что конкуренты нейтрализуются. При этом используются самые разные методы, начиная от договорных методов – мы все это хорошо знаем, заканчивая методами силовыми.

Конечно же, многие эксперты или, скажем так, некоторые эксперты говорят, что основная проблема выборов – это отсутствие конкуренции. При этом и эксперты, и политики указывают на серьезное применение административного ресурса. В частности, говорят о том, что муниципальный фильтр стал таким серьезным препятствием, которое не способствует конкурентности выборов. Муниципальный фильтр именно отсекает конкурентов. Это, конечно, факт. С этим никто не спорит, и эксперты ФоРГО это подтверждают. Собственно говоря, ФоРГО неоднократно отмечало это и продолжает отмечать в своих докладах и комментариях. Но, на взгляд экспертов ФоРГО, есть и другие, не менее, а может быть, в некоторых случаях, и более значимые факторы того, что все-таки возникает доминантный сценарий выборов.

Вот здесь представлены четыре основных фактора, я их перечислю. Четыре фактора, определяющих доминантный сценарий.

Первое. Превосходство кандидатов власти задается не только и не столько административным ресурсом, сколько авторитетом действующего президента Владимира Путина. Соответственно, это определяет победу. Конечно же, кандидат, облеченный доверием Путина, становится ресурсным и влиятельным кандидатом, с ним объективно сложно конкурировать. Первый фактор.

Второй фактор. Системные оппозиционные партии, а тем более – несистемная оппозиции, к сожалению, не располагают в большинстве случае кадрами, которые способны убеждать и региональные элиты, и электорат.

Третье. Региональные элиты – в первую очередь, бизнес-элиты, в том числе и федеральные бизнес-элиты – равнодушны к выборам. Они утратили интерес к этим выборам. Они усмирили свои амбиции и лишились прежней политической субъектности.

Мы с вами прекрасно помним 90-ые – начало нулевых годов, когда мы просто так дифференцировали депутатов – чей он – лукойловский, газовский, и так далее, и тому подобное. Когда финансово-промышленные группы крупные всероссийские формировали пул своих губернаторов, и это было очевидно, за этим стояли интересы своеобразные. Это был первоначальный раздел собственности. И он закончился. И сегодня крупному бизнесу да и среднему бизнесу в регионах, собственно говоря, политическое представительство в легислатурах не так уж и интересно. И в этом смысле бизнес больше не инвестирует в политических субъектов. К тому же стабилизировалась в определенной мере экономическая ситуация, и губернаторы лишились прежних возможностей, которыми они располагали в 90-ые годы, по распределению или перераспределению собственности. Вот эта связь разорвалась. И, соответственно, мы говорим о том, что это тоже обуславливает доминантный сценарий.

И, наконец, четвертое. Конкурентность на губернаторских выборах на самом деле на нынешнем этапе, по мнению экспертов ФоРГО, не очень-то и востребована избирателями. Почему? Потому что они, как правило, относятся к выборам, особенно глав субъектов – я подчеркиваю – глав субъектов – как к формальной процедуре, в чем-то, может быть, даже избыточной. Они считают, что, если глава субъекта выдвинут президентом, то этого вполне достаточно. Они экстраполируют свой уровень доверия президенту на уровень выдвинутого губернатора – неважно, врио это назначенный или губернатор, который по умолчанию идет на второй или третий срок, по умолчанию – то есть, с согласия президента. Конечно, при этом следует говорить, что конкурентные сценарии при этой модели – она доминирующая, но не поглощающая – не исключаются. Хотя смотреть на них надо скорее, как на исключения из правил.

Но предопределены эти конкурентные сценарии несколькими факторами в свое время. Это первое – непогашенные внутриэлитные региональные конфликты. И мы с вами тоже это наблюдали совсем недавно – 14-15-ый год. Проблема взаимоотношений внутри региональных элит и действующего губернатора Шанцева была со всей очевидностью здесь представлена. Второе – это названо интригами, но, скажем так, это влияние самых разных групп внутри регионов. Это не бизнес-элиты, это группы скорее политические, которые связаны с крупнейшими влиятельными кланами федерального уровня. Ну и, наконец, конечно же, конкурентность во многом определяется тем, что штабы совершают ошибку – об этом я могу отдельно говорить, у меня достаточно богатый эмпирический материал.

Если подводить кратко итоги выборов, то следует сказать вот что. Избирательная кампания, конечно же, проходила под сильным влиянием негативной повестки, связанной с повышением пенсионного возраста. И тут у меня съехала картинка, но я прочитаю так. Это была такая главная тема. В некоторых случаях главы субъектов и исполняющие обязанности за счет своих социальных инициатив – социальных проектов и программ – компенсировали эту негативную повестку. И здесь ярким примером является то, что происходило в Нижегородской области. Вот это конструктивное предложение, которое было выдвинуто кандидатом временно исполняющим обязанности Глебом Никитиным – предложение о развитии области — в определенной мере сбалансировало ситуацию и снизило эффекты негативной федеральной повестки. То есть, повлиять на федеральную повестку нельзя было: она очевидна, но компенсировать конструктивными социальными предложениями можно было, что и было сделано. И результат очевиден – вы это видите. Он и по явке, и по результатам голосов, отданных за губернатора, говорит сам за себя.

Далее в целом ряде субъектов – это Иваново, Архангельск, Иркутск, Владимир, Ульяновская область, Республика Хакасия – заметно упал рейтинг партии власти. На тот момент, когда готовился доклад, рейтинг находился на уровне 30 процентов. Ко дню голосования он чуть поднялся, но все равно это заметное падение. В отдельных случаях системная оппозиция, которая участвовала в выборах, сломала доминантные сценарии и реализовала так называемые конкурентные сценарии. Это произошло в четырех из 22 регионов, в которых выбирались высшие должностные лица.

Еще один очень значимый момент – в ряде случаев конкуренция переместилась с уровня губернаторских выборов на уровни региональных легислатур – на уровень выборов в Законодательное собрание, на уровень выборов в муниципальные структуры власти. Вот там-то и возникала очень часто такая серьезная и напряженная борьба. Я внимательно наблюдал за тем, как идут избирательные процессы не только в Нижегородской области, но и в Приволжском федеральном округе. И в некоторых регионах меня просто по-хорошему поражало – такой был драйв, как в 90-ые годы. Оказывается, ничто не забетонировано и не заасфальтировано. Там астротурфинг в действии.

«Единая Россия» в этих регионах, о которых я сказал, тоже потерпела достаточно серьезный ущерб. Но в целом, если оценивать ситуацию с выборами по стране – здесь я сошлюсь на данные, которые вчера представил секретарь генсовета «Единой России» Турчак – в целом «Единая Россия» показала результат 60 процентов. На самом деле это очень хороший результат. И в этом смысле ситуация для партии власти характеризуется как стрессовая, скажем так, но не как катастрофическая, как иногда возникают некие сообщения в СМИ.

И здесь я могу сказать следующее. Нижегородская область, как я уже сказал, отличалась тем, что здесь был не просто доминантный сценарий реализован, но и, в том числе, комфортный сценарий: здесь возникла такая консолидация элит и электората, связанная с конструктивными предложениями кандидата Никитина, но и «Единая Россия» показала здесь достаточно уверенные и хорошие результаты. Кстати, Турчак, в целом оценивая ситуацию по стране, отдельно выделяет Нижегородскую область как область, которая смогла вот эту самую проблему негативной повестки преодолеть и достичь очень хороших результатов.

Таким образом, наблюдение за избирательной кампанией и анализ ее результатов позволяет предложить следующие – подчеркну – прогностические гипотезы.

Первое. Социально-экономическая тематика доминирует в политической повестке. На мой взгляд, это признак растущей политической напряженности.

Второе. Оппозицией во многих случаях реанимирован радикальный принцип – хороший, старый, известный принцип: чем хуже – тем лучше. И он дает эффекты – мы это наблюдали, и он будет использоваться дальше.

Далее. Третий вывод. Партия власти испытывает острый дефицит конструктивных предложений, и выборы в ряде регионов это со всей очевидностью обнаружили. К тому же партия власти начинает утрачивать соблазн для карьеристов. Лифт замедлил движение.

Вы знаете, вот здесь отступлю и приведу в качестве примера ситуацию с Ульяновской областью. Там была очень напряженная борьба, и ряд кандидатов, выставленных от партии власти, дистанцировались от «Единой России». В их рекламе логотипов «Единой России» практически было не видно. Они либо вот такие были крошечные, либо их вообще не было. Дошло даже до того, что исполком «Единой России» в Ульяновске стал созывать совещание: как так – кандидаты от «Единой России» не имеют логотипов «Единой России»? Это индикатор того внутреннего состояния, которое, в частности, в Ульяновске (а Ульяновск в этом отношении тоже имеет отличие – о нем сейчас все говорят) происходит в  партии власти.

Следующий вывод – пятый. Мы наблюдаем, что происходит обновление поколений в партноменклатурах. Возникает новое поколение молодых функционеров, которые готовы действовать энергично. И в этом смысле я опять возвращаюсь к ситуации и в Нижегородской области, и в Ульяновской области. Но в Нижегородской области это связано с партией «Единая Россия» — вы тоже знаете, что произошла смена не только руководства регионального отделения, но и смена аппарата. Вот эта новая энергия, новое понимание того, как должна строиться партийная работа, в том числе она дала результаты, о которых, в частности, сказал Турчак.

А если брать в пример Ульяновск, там я приведу пример с партией КПРФ. Там в ядре регионального отделения КПРФ сосредоточились молодые энергичные люди, вышедшие из среднего бизнеса, которые смотрят на партийные отношения и конкуренцию, как на жесткую и острую конкуренцию бизнеса. У них бизнес такой – они в похоронном деле, а там не зевай: там надо хватать и тащить. Да? И они здесь точно так же весь свой опыт применили, и смотрите, каких результатов они добились.

Так вот, делая вывод о том, что происходит обновление поколенческое в номенклатурах, я высказываю гипотезу, что вот эта энергия, заложенная у новых молодых людей, пришедших на региональный уровень власти, она может вылиться в то, что в партиях начнутся расколы. Возможны слияния и поглощения. Тем более что многие федеральные лидеры партий, в частности Сергей Миронов, предвидя эту ситуацию, уже говорят о необходимости модернизации партий. Сергей Миронов об этом заявил в июле. Он сказал, что «Справедливая Россия» будет модернизироваться: «Возможно, мы будем с кем-то объединяться, сливаться, и так далее». Он чувствует это. Но это, в общем, было очевидно по тем результатам, которые «Справедливая Россия» показала в целом по стране.

Ну и, наконец, последние два вывода. Модернизация партийно-политической системы может развиваться как по радикальному, так и по мягкому сценарию. Как я сказал, возможно слияние и поглощение. И последнее: борьба за контроль над политическим сознанием населения России будет обостряться в среднесрочной перспективе. При этом мне кажется, что роль партий в этом процессе четко не определена. Они не лидеры, но и не аутсайдеры. При этом линия фронта, как показывают опять-таки прошедшие выборы, протекает в новых медиа.

Ну и, наконец, заключительный вывод, на котором я остановлюсь. Я его просто прочитаю. Комплекс предпосылок, позволяющий прогнозировать модернизацию партийно-политической системы страны в среднесрочной перспективе, в том числе дальнейшую ее коммодификацию, позволяет также прогнозировать и возможность модернизационных процессов политической системы России в целом.